Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев

Стравинский написал в 1918 году «регтайм для 11 инструментов». В Лондоне выступали «Русские балеты» Дягилева. Элиот видел «Жар-птицу» (на музыку того же Стравинского), «Карнавал» и «Женщины в хорошем настроении» с Мясиным и Лопуховой, ходил на «Треуголку» в постановке Мясина.

Его зарплата в банке выросла, как и его ответственность. У него появилось несколько подчиненных, а также «половина машинистки», которая обслуживала его и еще одного сотрудника.

В 1919 году он должен был заработать (включая журналистику) около 500 фунтов, однако после войны эта сумма соответствовала 250 двумя годами раньше.

В мае его отправили в деловую поездку по региональным отделениям банка – он появлялся в Лондоне только на выходные. На лето был снят коттедж в Бошеме. Когда Вивьен жила там, Том приезжал на выходные из Лондона.

Репутация Элиота росла. Интересна в этом роль «малых» издательств. Его стихами заинтересовался Джон Родкер (1894–1955), близкий друг «блумсберийца» Марка Гертлера. Он создал издательство «Овид-пресс», которое просуществовало недолго, но успело выпустить в 1922-м первое английское издание «Улисса» Дж. Джойса. (Элиот читал «Улисса» еще в рукописи и восхищался романом.)

Хэрриэт Шоу Уивер планировала издать сборник эссе Элиота под авторитетным названием «Искусство поэзии» в издательстве «Эгоист». Другое небольшое издательство, «Methuen and C», также заинтересовалось эссе.

После долгого перерыва Элиот наконец смог съездить во Францию. О Лондоне он в это время отзывался c презрением – этот гигантский город населен суперменами, термитами и проволочниками (wireworms – имеются в виду вообще паразиты и вредители); себя он относил к термитам.

Во Франции к нему собирались присоединиться Паунды. Эзра обещал заботиться об Элиоте и обеспечить ему полноценный курс «свежего воздуха, солнца и серных ванн» – путешествовать предполагалось по центральной Франции, где много горячих источников. В августе Том взял трехнедельный отпуск, Вивьен оставалась в Бошеме. Французскую визу он получал в последний момент.

«Сегодня я выполз из постели, чтобы добраться до дантиста и до французского консульства, проведя до этого в постели несколько дней и чувствуя себя очень вялым, – писал он Мэри Хатчинсон за три дня до отъезда. – Я очень устал …и очень рад, что выберусь из Лондона. Возможно, я даже никогда не вернусь!»[314]

Открытка из Франции передает впечатления от этого путешествия: «Я все время ходил пешком, с момента приезда, и у меня поэтому вообще не было адреса. По Дордони и Коррез, обгорев на солнце, – дыни, белые грибы, трюфеля, яйца, хорошие вино и сыр, и приветливый народ. Полнейшее облегчение после Лондона»[315].

Во время поездки Элиот ненадолго отпустил бороду.

Начав с «Эгоиста», теперь он регулярно публиковался в гораздо более солидном журнале «Atheneum». Его главный редактор, Дж. М. Марри, даже предложил ему пост помощника с зарплатой 500 фунтов, но Элиот отказался, зная о его нестабильном положении[316].

Статьи Элиота в «Atheneum» привлекли внимание Брюса Ричмонда (1872–1964), издателя «Times Literary Supplement» (TLS), занимавшего еще более высокое положение в иерархии литературных изданий. Элиота также рекомендовал Ричмонду Р. Олдингтон[317].

Несмотря на бороду, которая, по словам Олдингтона, выглядела ужасно, после непростого разговора Ричмонд все же пригласил Элиота в качестве сотрудника TLS (по тематике елизаветинской и якобианской драмы). В ноябре 1919 года там вышла его статья о Бене Джонсоне.

И тогда же он начал работать над TWL. Первоначально поэма называлась «Он читает полицейскую хронику на разные голоса»[318].

11

В декабре 1920-го Элиота настиг приступ бронхита. А в феврале вышли сразу две книги его стихов – «Ara vos prec» в «Овид-пресс» и «Стихи» («Poems») в издательстве Нопфа за океаном.

Книги были почти идентичны по составу, но в них сильно отличался порядок стихов. Составляя «Ara vos prec», Элиот группировал их по сходству формы. Подготовкой «Стихов» занимался Паунд, который предпочел тематический контрапункт[319].

«Ara vos prec» означает «он просит вас» на провансальском языке, это слова из знаменитого разговора Данте с провансальским поэтом Арно Даниелем в «Божественной комедии»:

Здесь плачет и поет, огнем одет

Арнольд, который видит в прошлом тьму,

Но впереди, ликуя, видит свет.

Он просит вас, затем, что одному

Вам невозбранна горная вершина

Не забывать, как тягостно ему.

(Перевод М. Лозинского)

Выход «Стихов» и «Ara vos prec» способствовал росту репутации Элиота как поэта. Пространные и в целом одобрительные рецензии на «Ara vos prec» появились в «Observer», «New Statesman», TLS.

То, что Том с Вивьен вели более независимую жизнь, не значило, что они полностью отказались от совместных планов. На Пасху Том взял дополнительный выходной, и они смогли на три дня выбраться в Париж.

В мае – июне он интенсивно работал над книгой эссе «Священный лес» («The Sacred Wood»). Cборник, объявленный «Эгоистом», так и не вышел, но с издательством «Methuen and C» он подписал контракт в апреле. По контракту рукопись требовалось сдать в конце июня. Чувствуя, что не успевает, он уединился в коттедже в Марлоу (пайщиком которого оставался Рассел) и сумел в июле сдать рукопись. Книга включала, среди прочих, такие эссе, как «Совершенный критик», «Несовершенные критики», «Заметка об американском критике», «Французский ум», «Традиция и индивидуальный талант», «Возможность поэтической драмы», «Гамлет и его проблемы», «Филип Мэссинджер», «Бен Джонсон», «Данте»[320].

Книга должна была укрепить репутацию Элиота как острого интеллектуального критика, способного судить о литературе прошлого с современной точки зрения и о современной – с высоты традиции. К слову, название «Священный лес» подчеркивало другую, мифологическую тенденцию в творчестве Элиота, которая с полной силой проявилась в TWL.

Из эссе «Гамлет и его проблемы»: «Немногие критики признавали, что Гамлет как пьеса является главной проблемой, в то время как Гамлет как характер – второстепенной. <…> Гамлет многослоен, он представляет результат усилий многих людей, каждый из которых старался извлечь все, что мог, из работы своих предшественников»[321].

Намечая связь со своим творческим методом, Элиот писал: «Единственный способ выразить чувство в форме искусства, это найти для него “объективный коррелят”; иными словами, множество объектов, ситуацию, цепь событий, которая может послужить формулой этого особенного чувства…»[322]

В эссе «Филип Мэссинджер» высказана мысль, которую позже приписывали самым разным людям (от Пикассо до Джобса): «Незрелые поэты подражают, зрелые – крадут». Элиот уточняет: «Плохие поэты уродуют то, что заимствуют, а хорошие поэты преображают в нечто более совершенное или, по крайней мере, в несколько иное»[323].

Претензии на роль арбитра и интеллектуализм вызвали резкие отклики на книгу,