Повесь луну. История Салли, которая берет судьбу в свои руки - Джаннетт Уоллс

– Почему ты ведешь себя так, будто это тайна?

– С него не уплачены налоги и акцизы. – Том оторвал от рулона кусок коричневой бумаги и принялся оборачивать бутылку. – Это значит, что он незаконный.

Мой папочка, человек, который заправлял округом Клэйборн, делает что-то против закона? Значит ли это, что он преступник? Значит ли это, что он плохой? Не может быть! Он же мой папочка, Герцог. Он заботится обо всех нас. Но он нарушает закон. Том только что это сказал. Я поняла, что впервые вижу истинный мир взрослых, тайный мир, который они скрывают от детей, в котором вещи не таковы, какими кажутся. И задумалась: возможно, дела, которые Герцог вел с теми мужчинами и не хотел, чтобы я что-то о них слышала, как-то связаны с миром виски, с нарушением закона.

– Герцога посадят в тюрьму? – прямо спросила я.

– О нет! – Том закончил оборачивать бутылку и перевязал ее шпагатом. – Видишь ли, Салли, законов существует великое множество. Местные законы, законы штата, федеральные законы, общее законодательство, гражданское право, закон Божий. А еще есть закон Герцога. Одни законы – важные, а другие – глупые.

– Но если их столько, этих разных законов, то как понять, какие надо соблюдать?

– Законы, придуманные людьми в дальних краях, не так уж много значат. Значение имеют законы, созданные людьми, живущими здесь, теми, которые заботятся о тебе. Как Герцог.

Тогда я в это верила. Верю и сейчас. Как и большинство людей в округе Клэйборн – не особенно об этом задумываясь. Это данность, которую принимают так же, как то, что петухи кукарекают по утрам, а ночные мотыльки летят на пламя свечи и сгорают в нем. Дело в том, что в течение многих лет никого за пределами округа Клэйборн не волновало, чем мы тут занимаемся. Никто не знал и знать не хотел. А теперь на нас свалились чужаки, которые будут указывать нам, что правильно, а что неправильно!

Я провожаю взглядом Мэри и Филиппа, которые ходят вдоль рядов, инспектируя запасы виски, ничего не говоря, и понимаю, что законы Герцога для них не значат ничего. Мэри поворачивается ко мне, и лицо ее безмятежно, чуть ли не сияет.

– Я говорила тебе, что у меня есть миссия, Салли, я говорила тебе, зачем Бог забрал Эдди. Я хочу, чтобы все это вынесли наружу, – говорит она, обводя рукой полки. – Я хочу, чтобы это уничтожили.

– Это наши запасы, – робко возражает Сесил. – Здесь товара на тысячи долларов.

– Это контрабанда, – говорит Филипп. – И это отрава, если называть вещи как есть.

– Я знаю, что ты обожала Герцога, – говорит мне Мэри, – но он был любителем виски. И не просто любителем, по словам моей матери. Это виски побуждал его заглядываться на других женщин. – Слезы вскипают на глазах Мэри, и она торопливо смахивает их. – Мать винила виски в том, что ее брак оказался разрушен. После того как мы уехали из Большого Дома, она всю себя вложила в крестовый поход против спиртного. И у смертного одра матери я поклялась ей, что продолжу ее труд, чтобы не было больше жен, которых предали, не было брошенных детей, не было разбитых семей! Салли, собери служащих.

Лично мне виски не особенно нравится – после пары глотков мой вспыльчивый нрав делается еще более пылким, а громкий голос – еще более громким. Но для большинства народа в округе Клэйборн виски – часть повседневной жизни, как утренний кофе и вечерние газеты, это лекарство, болеутолитель и для тела, и для духа. И все же то, что говорит Мэри, правда. Спиртное может разрушать семьи. Датч Вебер был пьян, когда начал ту ссору, которая в результате убила его. С самой смерти Эдди я сомневаюсь в себе, поэтому поглядываю на Сесила. Он еле заметно кивает. Я привожу Гарленда, служащего со второго этажа, и Эрнеста, грузчика, и мы таскаем ящики с бутылками и выставляем их на площадку перед магазином.

Горожане останавливаются, не понимая, что происходит. Я знаю большинство из них в лицо – и какая же пестрая они компания, думаю я, в глазах Мэри, в этих своих заплатанных куртках, запятнанных фартуках и рабочих штанах, истертых, мешком провисших на коленях. Они стоят, безмолвные и мрачные, потом появляется шериф Эрл, чтобы узнать, из-за чего сыр-бор.

– Вы и ваши помощники должны помогать нам здесь! – говорит Филипп. – Вы должны следить за соблюдением закона!

Шериф Эрл смотрит на гору бутылок, потом на толпу. Толпа встречает его взгляд, ждет, будет ли он исполнять приказы Мэри и Филиппа так же, как всегда исполнял приказы Герцога.

– Как мне видится, Запретительный акт – это закон федеральный, а не местный, – отвечает он. – А департамент шерифа следит за соблюдением местных законов. Насколько мне помнится, когда мы с женой предлагали свою помощь, преподобный, вы сказали, что вам она не нужна. Так что, если вы намерены уничтожать свое собственное личное имущество, валяйте. Но департамент шерифа не будет в этом участвовать.

Шериф Эрл идет прочь, и многие в толпе одобрительно кивают. Филипп велит Гарленду принести топоры и громко спрашивает:

– Есть добровольцы?

Чоки Хард, по-прежнему работающий на почте, на том рабочем месте, которое дал ему Герцог, тоже стоит в толпе. Я слышала, что Чоки заделался трезвенником, после того как убил Датча, и теперь он делает шаг вперед, и Филипп вручает ему топор.

Мэри одобрительно кивает, когда Филипп подает второй топор мне. Рукоять из дерева гикори отполирована всеми мозолистыми ладонями, которые валили этим топором деревья и рубили дрова, чтобы обеспечить тепло зимой. Глаза людей сосредоточены на мне. И я донельзя зла на Мэри и Филиппа. Я знаю, что эти люди будут чувствовать себя преданными, если дочь Герцога порубит топором спиртное, принадлежавшее Герцогу, – виски, который некоторые из них гнали сами.

И все же в тот день, когда Том рассказывал мне обо всех этих разных законах, со смутным, как у всякого тринадцатилетнего подростка, представлением о том, как устроен мир, он, несомненно, был прав в одном. Важнее всего законы, созданные людьми, близкими к тебе, теми, от которых ты зависишь. Теперь такой человек – Мэри.

Я протягиваю руку за топором.

Глава 23

Абрахам Крокетт стоит у величественного старого каркаса[18] в переднем дворе, который начисто, до самой утоптанной земли, выметает его жена, чтобы отвадить змей, прячущихся в траве. Мэри и Филипп сопровождают меня на объездах, пожимая руки арендаторам, инспектируя их дома и раздавая буклеты с пугающими рассказами