Царь Иоанн IV Грозный - Александр Николаевич Боханов

и счастье Монарха состояло в том, что попечителем, помощником и ручателем в этом деле духовного обустройства являлся Святитель Митрополит Макарий. Он занимал место Первоиерарха Церкви до конца 1563 года и более пятнадцати лет был рядом с Царем Иоанном. За этот сложный и бурный период между Макарием и Иоанном не возникло ни одной сколько-нибудь значимой размолвки; во всяком случае, документы и свидетельства той поры, часто весьма пристрастные, подобного не зафиксировали.

Стрельцы

Из кн. «Историческое описание одежды и вооружения российских войск», под ред. А.В. Висковатова, 1841 г.

О близких, сердечных, доверительных отношениях между Царем и Первоиерархом историк церкви написал: «Люди, подвергавшиеся опале или только искавшие милости Государя, обращались к Митрополиту и чрез его ходатайства достигали того, чего искали; иногда Иоанн сам свидетельствовал, что жалует того или другого «для отца своего Митрополита Макария». Свою любовь и уважение к Макарию Иоанн не раз показывал в своих делах семейных: по его приглашению Святитель сам был восприемником от купели его сыновей Иоанна и Феодора, и дочери Евдокии, и второй его супруги, черкешенки Марии»[336].

Это был момент воплощения той «симфонии» власти светской и власти духовной, формулу которой давным-давно разработал строгий ревнитель Православия Император (527–565) Римской Империи Юстиниан. В своей знаменитой Шестой новелле он заключал: «Величайшие дары Божии, данные людям высшим человеколюбием, – это священство и царство. Первое служит делам божеским; второе заботится о делах человеческих. Оба происходят из одного источника и украшают человеческую жизнь. Поэтому цари более всего пекутся о благочестии духовенства, которое со своей стороны постоянно молится за них Богу. Когда священство бесспорно, а царство пользуется лишь законной властью, между ними будет доброе согласие»[337].

Император исповедовал идею соединения власти государства и власти веры для создания всемирного христианского государства. Перед ним стояли три вселенские задачи: расширить пределы подвластной Империи, создать единый закон и объединить всех людей в государстве в вере в Бога Единого. Юстиниан отстаивал взгляд, что власть Императора выше государства и выше Церкви, что он получил свои прерогативы от Бога и только перед Ним держит ответ.

За двести лет до Юстиниана Император Константин Великий (285–337) назвал Императора по отношению к Церкви «епископом внешних дел». Юстиниан мыслил иначе: теперь Императора касались и дела внутрицерковные, потому что степень воцерковления жизни была куда более глубокой, чем во времена Крестителя Империи. Ко времени Юстиниана Римская Империя являлась уже христианской.

Через тысячу лет подобные мысли и идеи разделял и Первый Русский Царь. Как и Юстиниан, Иоанн был уверен, что только Бог помогает ему одолевать своих врагов, что все войны – это крестовые походы, а где утвердится власть Царя, там воссияет Правая Вера. При этом «крестовые походы» – это не только борьба вне государства, но и внутри него. Ведь враги Христа – Иоанн в том никогда не сомневался – это не только те, кто открыто восстает на Духа Святого, кто гласно отвергает Бога Единого, но и те, кто, прикрываясь обличьем благочестия, разрушает веру изнутри, кто сеет сомнения, кто «мудреными словесами» смущает души людские. Так когда-то боролись против Христа фарисеи[338]. Теперешние «фарисеи», гордые и лицемерные, не менее опасны, так как действуют тайно, но целеустремленно; они ведь слуги отца тьмы – дьявола, а он искуснейший обольститель…

Не известно, пользовался ли Царь-Богослов Иоанн при формулировании своей теории Царской власти сочинениями Царя-Богослова Юстиниана. Думается, что то были исключительно его собственные опыты осмысления роли Воли Божией в судьбах стран и народов. Даже более того: не известно, был ли с этими произведениями Московский правитель знаком вообще. Хотя имя легендарного философа-императора, прославленного Церковью, было ему хорошо известно.

Святитель Макарий, блестяще образованный и нравственно безукоризненный пастырь, разделял царекратические убеждения Самодержца. Святитель, будучи почти на полвека старше Царя (родился в 1482 году) к моменту воцарения молодого Иоанна (1547), был, безусловно, во всех отношениях куда более богословски сведущим, имея к тому же богатейший опыт духовного подвижничества.

Он родился в Москве в благочестивой русской семье и получил имя Михаил – в честь архистратига Небесных Сил Господних. Юный Михаил после смерти отца ушел послушником в монастырь Преподобного Пафнутия Боровского. Эта была известная аскетическая обитель, где подвизались преподобные: основатель монастыря Пафнутий Боровский (†1478), Иосиф Волоцкий (1439–1515), Левкий Волоколамский (†начало XVI века), Даниил Переяславский (†1540), Давид Серпуховский (†1520). Там и принял будущий Митрополит Московский и всея Руси постриг с именем Макария, в честь Отца Церкви Макария Египетского (301–391).

В 1523 году, преодолев многие годы монашеского труда и подвига, Макарий был поставлен архимандритом Лужецкого монастыря Рождества Пресвятой Богородицы около Можайска, основанного преподобным Ферапонтом Белозерским (†1427). Через три года архимандрит Макарий был возведен на самую древнюю архиерейскую кафедру – архиепископа Великого Новгорода и Пскова. Здесь и начал будущий Митрополит свои труды, принесшие ему впоследствии славу выдающегося устроителя русской церковной жизни. Когда Митрополит преставился, Царь Иоанн написал: «О, Боже! Коль бы счастлива Русская земля была, коли бы владыки такими были, как преставившийся Макарий».

Известны великие деяния Митрополита Макария. Во-первых, прославление Угодников Божиих. На церковных соборах 1547 и 1549 годов были причислены к лику общечтимых десятки новых имен, а пантеон русских православных святых увеличился более чем вдвое: до Макария – 22, при нем добавилось еще 30 имен. Во-вторых, составление Четьи-Миней – списка всех святых и их житий, получившего название Макарьевских «Великих Миней Четий»[339]. Двенадцать лет Макарий отдал этому святому делу. В 1552 году двенадцатитомный свод был готов и помещен в Москве в Успенском соборе[340].

Несомненными заслугами было составление под руководством Макария сводной русской летописи, называемой Никоновской и исторического трактата под названием «Степенная книга», где систематически изложена Русская история от Киевского князя Владимира Святославовича до Царя Иоанна Васильевича[341].

Историк Церкви написал о Макарии: «Забота его об уменьшении заблуждений и суеверий в народе и о распространении просвещения – одна эта забота дает ему почетное место между великими учителями Церкви»[342].

Макарий занял митрополичью кафедру в тяжелое время боярско-княжеского произвола. Два предыдущих Митрополита – Даниил и Иоасаф были низвергнуты с кафедры боярскими кликами. Макарий не искал и не домогался места Первоиерарха, но весь епископат умолил, и он согласился. Интронизация произошла 19 марта 1542 года. Первые несколько лет никакого твердого правления в государстве не было; Великий князь Московский Иоанн был слишком мал. Один Митрополит являл надежную опору, и как писал преподобный Максим Грек, во время «лютой бури… старался укрощать и прелагать в тишину своею тихостью и кротостью»[343]. Преподобный называл Макария «велегласым проповедником добродетелей»