Корабли и люди - Иван Георгиевич Святов

Погиб командующий эскадрой вице-адмирал Валентин Петрович Дрозд. Ночью он возвращался из Кронштадта на машине по льду через Лисий Нос (посёлок на северном берегу Финского залива). А перед этим, вечером, дорога обстреливалась немцами из района Петергофа, а затем пошёл снег, и ледовый путь плохо просматривался.

Комендант Кронштадта Ф. М. Яковлев не разрешал ему выезжать из города, но адмирал не послушал его и, пользуясь своим старшинством по чину, отправился в Ленинград. В свою очередь Яковлев сразу же отправил за ним «виллис» с нарядом комендантской службы, но, к сожалению, эта мера оказалась недостаточной.

«Виллис» не догнал машины Дрозда, которая попала в воронку из-под снаряда и провалилась под лёд. Вместе с командующим ехали два оператора штаба флота: капитан 3 ранга Родимов и капитан-лейтенант Яковлев. Последний сумел открыть дверцу машины, выбраться на крышу, а затем и на лёд. А вот шофёр-краснофлотец, Родимов и Валентин Петрович погибли в машине, из которой они выбраться не смогли.

Похоронили Валентина Петровича с большими почестями на Внутреннем кладбище Александро-Невской лавры. Корабли в его честь дали боевой салют – триста снарядов по батареям противника в момент, когда гроб опускали в могилу.

А я потерял не только боевого командующего, но и друга. У него осталась жена, Людмила Михайловна, чудная, мягкая, достойная женщина, и дочь Татьяна, года на два старше моей, и две незамужние сестры. Четверо женщин жили в одной просторной квартире на Кировском проспекте, помогая друг другу пережить неизбывное горе.

Мы сохранили самые близкие семейные отношения и до сих пор. Неоднократно, когда у меня были возможности, приходилось мне им оказывать помощь и поддержку при различных обстоятельствах нашей не всегда справедливой социальной жизни. А дочери наши друг с другом дружат.

Новым командующим эскадры назначили вице-адмирала Ю. Ф. Ралля, а меня – начальником её штаба. Как и Анатолию Николаевичу Петрову, мне пришлось расстаться с любимым «Максимом Горьким», передав его капитану 1 ранга А. Г. Ванифатьеву. Жаль было расставаться, но что делать, ведь я уходил на повышение, а по такому поводу не плачут.

О новом командующем эскадрой я уже неоднократно говорил в своих воспоминаниях. И тем не менее считаю необходимым рассказать подробнее о нашей службе.

Душой Ю. Ф. Ралль всегда оставался на корабле, поэтому новое назначение совпадало с его личным желанием. Будучи начальником штаба флота, Юрий Фёдорович неоднократно сетовал на своего командующего: «Сам всё время разъезжает по частям и соединениям, а меня никуда не пускает. В соединениях надаёт всяких приказаний и распоряжений, а меня не всегда ставит в известность. Поэтому я, начальник штаба, обстановку в частях знаю всегда хуже командующего».

Когда Юрий Фёдорович пришёл на «Киров», где размещался флагманский командный пункт эскадры, при первой встрече он мне сказал: «Иван Георгиевич! Все организационные вопросы и вопросы боевой подготовки, пожалуйста, возьмите на себя. Я за собой оставлю проблемы ремонта и боевого использования оружия».

Но это, так сказать, предварительное распределение обязанностей так и осталось предварительным. На самом деле Юрий Фёдорович с головой ушёл в строительство малых кораблей силами личного состава эскадры на Балтийском заводе.

Ещё в бытность начальником штаба флота в поисках перевозочных средств для Ладожской флотилии он предложил строить стальные тендеры с автомобильными моторами. Строились они простейшим способом: из листовой стали сваривалась посудина с одним или двумя трюмами в виде удлинённого шестиугольника. На нём устанавливался мотор грузовой машины «ЗИС», навешивался руль – и корабль готов!

Тендер мог перевозить от 20 до 26 тонн груза, имел ход до 6–7 узлов и мог плавать при состоянии моря до 5–6 баллов. Эти транспорты, которых построили несколько сотен, полностью себя оправдали.

Использовались они и для перевозки грузов, и для боевых целей: высадки десанта и переброски техники. Два спаренных тендера с деревянным помостом принимали один танк Т-34. Ах, если бы они были в своё время под Невской Дубровкой, мог бы быть другой результат и гораздо меньше жертв!

Вслед за тендерами Юрий Фёдорович предложил строить таким же образом стотонные тральщики, шхерные мониторы или, как их потом называли, бронекатера и катера-охотники.

Из команд БЧ-5 на линкорах, крейсерах и эсминцах организовывались судостроительные бригады, которые под руководством корабельных инженеров и с помощью квалифицированных рабочих быстро освоили профессию судостроителей и успешно справлялись с возложенной на них задачей. Неослабное и постоянное наблюдение за ходом работы и заботы командующего эскадрой о нуждах судостроителей развивали в них инициативу и интерес. Бригады, соревнуясь между собой, перевыполняли все планы.

Юрий Фёдорович был человеком долга и немыслимой, безрассудной храбрости. Как только какой-нибудь из кораблей попадал под обстрел вражеской артиллерии, он немедленно садился на катер и отправлялся на этот корабль, несмотря на наши энергичные протесты.

К нашим отчаянным доводам, что на катере опасно и неразумно адмиралу плавать во время обстрела, ведь катер беззащитен и попадание любого осколка может привести к печальным последствиям, он нисколько не прислушивался и неизменно отвечал, что для военного моряка не может быть более почётной смерти, как принять её в бою при исполнении служебных обязанностей. Командующий, по его глубокому убеждению, должен находиться там, где его подчинённые дерутся с врагом.

Особенное недовольство появлениями Ю. Ф. Ралля во время обстрелов на его корабле выражал командир линкора «Октябрьская Революция» Н. А. Петрищев. Бывало, звонит Николай Андреевич и докладывает о начале обстрела: «Только вы, пожалуйста, не пускайте старика ко мне. Снаряды падают густо, а его надо встречать на верхней палубе. Убьют к чертовой матери! А без него я за бронёй отсижусь как ни в чём не бывало».

Потом он даже пытался применить своеобразный тактический приём: докладывать об обстреле не в начале, а после его окончания. Но Юрий Фёдорович тотчас же разгадал этот приём и категорически потребовал от командиров докладывать об обстреле с первого падения снаряда в районе корабля, а дежурному по штабу подавать катер к трапу сразу же, как только начинается обстрел.

Юрий Фёдорович был старше всех нас на тринадцать-пятнадцать лет, имел большой жизненный и флотский опыт. Когда мы собирались на вечерний чай в салоне флагмана, он обычно рассказывал всякие интересные случаи из флотской действительности прошлого. Беседы эти, как правило, заканчивались далеко за полночь. Вестовые, уже сонные, подавали стаканы чаю.

Часто к Раллю приезжал начальник артиллерии флота вице-адмирал И. И. Грен – его старый сослуживец по Чёрному морю. В этом случае разговор непременно переходил на охотничьи темы, и мы, молодёжь, в нём участия не принимали. А «старики» наслаждались приятным «между собой» и к нам претензий не имели.