Курьер. Реальная история человека, которого всегда ждут, но редко замечают - Ху Аньянь

и оба шведских стола никуда не годились. Если выражаться красиво, и вдалеке, и вблизи никто о нас не слышал, и редко кто переступал порог. Однако менеджера, наемного работника, это не слишком-то беспокоило. Каждый день после шведского стола оставалась еда, и, хотя она пролежала два-три часа в стальных лотках, поддерживающих тепло, и несколько подсохла, – готовили все из хороших продуктов, запах исходил на редкость аппетитный, – выкидывать было жалко. Вот мы и выискивали самое вкусненькое и съедали; кто-то даже приходил с контейнерами, чтобы забрать остатки домой. Разумеется, даже наевшись, после работы мы все равно заглядывали в кафетерий. Гостиница ежедневно предоставляла работникам бесплатные обеды, кто же откажется поесть на дармовщинку. В кафетерии мы нередко сталкивались с одногруппниками из консьерж-службы и уборки номеров. Видя, что мы приносим с собой блюда намного аппетитнее, чем стандартные обеды для персонала, они иногда упрашивали нас захватить им что-нибудь. Тогда мы, гордо вскинув головы, спрашивали в ответ: «А вы поделитесь с нами чаевыми?» – и этим вопросом ужасно их злили.

Нам тоже изредка выпадала возможность получить дополнительный доход. Например, когда мы доставляли еду прямо в номер, получали чаевые. Иногда. По большей части гости заказывали еду по вечерам, и я еще больше полюбил ночные смены. Там обычно работало три человека: на кухне европейского ресторана заказы выполнял один повар, и еще мы, два официанта. В наши обязанности входило отвечать на звонки, принимать заказы, забирать их с кухни, доставлять в номера и закрывать чек. В свободное от заказов время мы болтали, помогая ребятам с дневной смены: складывали для них бумажные салфетки в треугольники, чтобы их можно было поставить на стол. Под утро заказов становилось совсем мало, удавалось даже вздремнуть по очереди.

Когда полугодовая стажировка подошла к концу, нам предложили или остаться в штате гостинице, или уйти. Большинство выбрало уйти. До сих пор помню, что начальница отдела кадров носила фамилию Пань, и все звали ее руководитель Пань, а не менеджер Пань: так как прежде гостиница принадлежала государству, отказаться от прежних обращений было сложно. Ее мой уход огорчил особенно. Она частенько проходилась по гостинице и присматривалась к практикантам. Ей я запомнился с хорошей стороны, зато с управляющим ресторана европейской кухни отношения у меня не сложились. Он казался хамоватым и распущенным, временами мог отпустить грязное словечко. Вдобавок некоторые однокурсники слишком уж явно пытались ему угодить, порой не гнушаясь откровенного лизоблюдства, правда, никакой особой выгоды от этого не перепало бы – он был всего лишь менеджером крошечного ресторанчика. Разве обладал он какой-то властью? Самое большее, мог учесть их пожелания при распределении обязанностей, да и то не всегда. Однако этим одногруппникам почему-то казалось, будто заискивание перед вышестоящим – обязательный предмет для вступления во взрослую жизнь. Это вызвало у меня отторжение – я презирал их, но раздражение выплескивал на менеджера, словно тот чем-то их околдовал. Хотя сам он никогда не делал чего-то такого, что пошло мне во вред. Да и в конце концов, если одногруппникам так уж хотелось ему угодить, как он мог этому воспрепятствовать? Но я намеренно вел себя с ним холодно, делал вид, что не уважаю его, и не стеснялся показывать на людях презрение и неприязнь. В те годы я был совсем еще незрелым.

Вторым моим местом была работа продавцом в магазине одежды, принадлежавшем одному гонконгцу. Он открыл его в удачном месте на пешеходной улице и представлял корейский нишевый бренд Moon Goon. Вся одежда была выполнена в черных, белых и красных цветах с принтом в виде извивающихся языков пламени, а для названия дизайнеры выбрали готический шрифт. Для тех лет цены там считались довольно высокими – одна футболка могла стоить двести или триста юаней. У хозяина из Гонконга был партнер в Дунгуане[93]: хозяин закупал оригинальный товар в Корее, а затем просил этого партнера скопировать его. Получалось, что мы продавали оригиналы вперемешку с подделками, которым было далеко до оригинала, хотя разница главным образом заключалась не столько в пошиве, сколько в материалах. Постепенно мы с первого взгляда научились отличать, где вещи корейского производства, а где – дунгуаньского. Однако бренд этот был слишком нишевым, и в Китае его практически никто не знал. Большинство покупателей о нем даже не слышали, что уж говорить о том, отличат они подделку от оригинала или нет. Да и какая разница, настоящая вещь или фальшивка, если сам бренд никому не известен?

Я был одним из первых сотрудников еще с открытия. Однако очень быстро понял, что работа в продажах не для меня. Обслуживая покупателей, я только и мог, что пассивно выполнять запросы: клиент спросит что-то, я отвечу; захочет что-то померить, я принесу. Активно предлагать и впаривать товар я не умел. Мне будто недоставало упорства и настойчивости. Я легко сдавался, боялся просить о чем-то и получить отказ. Только чувствовал хоть малейшее сопротивление со стороны покупателя, как невольно терялся и дальше уговаривать его совершить покупку был не в силах. По правде говоря, меня давно должны были уволить, поскольку из всех коллег я показывал самые низкие продажи. Мне не только с огромным трудом удавалось уговорить покупателя раскошелиться, но и бороться с коллегами за клиентов я не умел. Если, допустим, в магазин заходил покупатель, а мы оба оказывались не заняты, я всегда уступал право подойти к клиенту. Мне не нравилось препираться с людьми, что уж говорить об открытом противостоянии. Зато с коллегами отношения складывались хорошие, все меня любили, поскольку я ни с кем не соперничал, был вежливым и предусмотрительным. Умудрялся даже поддерживать дружбу сразу с несколькими враждующими между собой группками. Возможно, в их глазах я был странным, но безобидным малым, сторонним наблюдателем без особых амбиций, или же вообще дурачком, который и сам не знает, зачем сюда пришел.

Однако директор магазина не спешила меня увольнять. Напротив, я был чуть ли не самым любимым сотрудником. Она заметила, что в продажах я не силен, и перевела меня на склад. Вообще-то у нас была там работница, но, когда я пришел, ей пришлось чаще выходить в зал на продажи. Оказалось, продавала она куда лучше меня. В это же время правительство начало вводить обязательное социальное страхование. Магазин решил выбрать среди работников пять человек и оформить страховку, чтобы соответствовать требованиям проверок. И вот директор выбирает меня – работника, который со своими результатами плетется в самом хвосте. Разумеется, мне это польстило, но я тут же остро ощутил, что