Империя Круппов. Нация и сталь - Евгений Викторович Жаринов

нужна только победа», умудренный опытом Дюкро спокойно заявил: «Нам повезет, мой генерал, если сумеем выбраться отсюда». И это не было преувеличением. Методичный огонь немецких батарей с каждым часом становился все интенсивнее. К полудню Молтке двинул свои войска через дорогу, ведущую в Мезьер. Таким образом, он отрезал последний путь к отступлению.

По словам очевидцев, погода в тот день была прекрасной. Король Вильгельм через подзорную трубу мог спокойно наблюдать, как в ярких лучах солнца на территории в несколько миль лежат горы трупов. Работа эссенского магната была милостиво одобрена кивком монаршей головы.

Наконец и упрямый Эмануэль Вимпфен понял, что сражение безнадежно проиграно. В отчаянии он все-таки решился на прорыв, но для осуществления своей цели бедный генерал уже упустил время и поэтому не смог набрать нужного количества войск: вокруг лежали только трупы храбрых солдат в красных, как кровь, панталонах. Но, несмотря на это, в час дня Вимпфен послал в Седан вестового для того, чтобы предложить Луи Наполеону лично принять участие в прорыве. Однако император так и не появился перед войсками. Наполеон не был трусом, наоборот, император все время порывался вскочить в седло и рвануться вперед через заградительный огонь прусской артиллерии, предпочтя достойную смерть на поле сражения позорному плену. Но для этого вестовой явно не подходил. Вимпфен пренебрег правилами этикета и лично не предложил шпагу Луи Наполеону, а император в этом вопросе был очень щепетилен. Время ушло, про этикет в пылу сражения забыли и к двум часам дня немцы уже успели разгромить жалкие остатки французской армии. Лишенная командования императорская пехота разбежалась по окрестным лесам. Тогда Дюкро решился на отчаянный шаг, больше похожий на самоубийство. Ему пришла мысль с помощью отборной императорской кавалерии проложить небольшой коридор во вражеских позициях и избежать вместе с Наполеоном III позорного плена.

Командир кавалерии поднял над головой палаш, чтобы отдать приказ к атаке, и тут же свалился замертво. Два адъютанта оттащили его в сторону. Лицо кавалериста превратилось в кровавое месиво. Другому главному офицеру удалось отдать приказ, и императорская гвардия бросилась в атаку, которую тут же подавили ураганным огнем.

«Vengez – le!» (К мести!) – прозвучала команда, и ещё одна атака захлебнулась в крови, как и первая. Затем ещё и ещё и еще… пока последний из всадников не свалился замертво.

Король Пруссии через подзорную трубу внимательно наблюдал за всей этой сценой, находясь на почтительном расстоянии. Восхищенный, он лишь произнес по-французски: «Ah! Les braves gens!» (Какие бесстрашные люди!).

«Никогда прежде, – писал по этому поводу историк Ховард, – артиллерия не использовалась в войне с такой поразительной эффективностью».

Король Вильгельм не мог оторвать своего зачарованного взора от поля сражения. Он видел, как клубы дыма поднимаются сначала над тем или иным склоном, а внизу, словно скошенные невидимой косой, падают и падают люди.

Другой же венценосец, Наполеон III, был в этот момент в самом центре событий, то есть там, где и гуляла во всю выпущенная на свободу смерть. Император чудом остался жив и даже сумел достигнуть Седана. Затем навстречу прусским войскам вышел офицер с белым флагом, и эта капитуляция ознаменовала собой рождение Второго Германского Рейха. Офицер передал Молтке письмо следующего содержания:

«Monsieur mon frere,

N’ayant pas pu mourir au milieu de mes troupes, il ne me reste qùà remettre mon epee entre les mains de Votre Majeste. Je suis de Votre Majeste le bon frere

Napoleon».

«Месье брат мой,

Не имея возможности погибнуть вместе с моей армией, мне не остается ничего, как отдать свою шпагу в руки Вашему Величеству. Остаюсь Вашему Величеству добрым братом.

Наполеон».

Но Вильгельм не собирался принять шпагу из рук поверженного императора. Король передал письмо Бисмарку, который тут же продиктовал ответ следующего содержания:

«J’ai designe le General de Mltke à cet effet».

«Я определил генерала Молтке выполнить эту миссию».

Ночью прусские войска, сидя у своих костров, распевали известный лютеранский хорал «Nun danket alle Gott». Они были удивлены и поражены случившимся не меньше, чем разгромленные ими французы. По словам Хорварда, никто не мог тогда даже отдаленно предсказать, что «эффективность прусской артиллерии станет величайшим стратегическим открытием франко-прусской войны».

На следующий день Наполеон III, император Франции, вместе с элегантным багажом, в сопровождении свиты и многочисленной прислуги был отправлен в Сталаг. Прекрасная солнечная погода, которой был отмечен роковой для всех французов день, сменилась унылым непрекращающимся дождем. Остатки наполеоновской армии выловили и разоружили. Солдат поместили в лагере, расположенном на крутом берегу Рейна. Из этого места скорби (le camp de la misere) доносилась лишь брань в адрес поверженного императора.

Молтке и Бисмарк стояли рядом и следили за тем, как уезжает карета Луи Наполеона. «Династия по пути в никуда», – пробормотал Бисмарк. Он вполне мог бы продолжить свою фразу и добавить: «Зато две другие пришли на её место». Конечно же это были династии Гогенцоллернов и Круппов.

Глава VIII

«Люди не должны знать, кто я»

Шесть лет спустя после разгрома французов, в 1876 году, ещё одна семья решила свои проблемы, но уже не на поле чести и на глазах у всего мира, а в скромном кабинете нотариуса. Историк Алан Баллок приблизительно так описал это событие: «6 июня 1876 года восьмидесятичетырехлетний старик, Иоганн Георг Гидлер предстал перед нотариусом в… Вайтре и сказал в присутствии свидетелей, что он отец внебрачного ребенка Алоиза Шикльгрубера, на матери которого он женился позже».

По ошибке имя отца, Гидлер, было записано как Гитлер и исправлять это уже никто не собирался. Делу был дан ход, а бумажная волокита в австро-венгерской империи могла свести с ума не одного здраво мыслящего человека. Все согласились не обращать внимание на допущенную ошибку, и буква «д» была заменена на «т» в имени, которое через полвека заставило содрогнуться весь мир.

До 39 лет Алоиз Шикльгрубер, отец Адольфа Гитлера, так и не сможет добиться того, чтобы муж его матери усыновил его. Несмотря на затраченные усилия многочисленных историков, генералов и биографов, долгое время было неизвестно, кто был дедом диктатора по отцовской линии. Предположения и утверждения простирались от венского барона Ротшильда, затем от еврея Франкенбергера из Граца до члена династии Оттенштейн из лесного квартала в Нижней Австрии. Несомненным для некоторых биографов является лишь то, что официальный дед Адольфа Гитлера, подмастерье мельника, Иоганн Георг Гидлер, не был отцом Алоизу Шикльгрубера, а, следовательно,