О годах в дипломатии с долей сарказма - Владимир Ельбаздукович Ваниев

на территории Таджикистана. Впрочем, данная проблема в регионе существует практически между всеми странами верховья с одной стороны и низовья – с другой.

Будучи в Бухаре и Самарканде, я убедился в том, что практически все тамошние жители говорят на двух языках – таджикском и узбекском, а когда спрашиваешь их о национальности, задумываются, называя то одну, то другую, в зависимости от того, кто этим интересуется.

Состоявшееся в начале марта 2018 года историческое событие в отношениях двух стран – первый государственный визит нового президента Узбекистана Шавката Мирзиеева, встреченного с восточной пышностью и братскими объятиями, вселяет надежду на коренной поворот на линии Ташкент – Душанбе. Не ясно, правда, останутся ли в прошлом претензии на Бухару и Самарканд.

Недавно из уст еще одного руководителя страны прозвучало похожее заявление: «Такой-то город (кстати, столицу) вернем!» Но, как говорит Леонид Каневский, он же майор Томин: «Впрочем, это уже совсем другая история».

До основанья, а зачем?

Утвержденные Сеймом Польши поправки к закону о запрете пропаганды коммунизма или иного тоталитарного строя – т. н. «закон о декоммунизации», направленный в первую очередь против памятников, установленных в честь подвига Красной Армии, освободившей Польшу, а также многочисленные акты осквернения этих памятников вызвали волну возмущения и протестов со стороны россиян. Хотел бы, однако, напомнить, что война с памятниками в Польше ведется уже давно – с начала 1990-х годов.

Будучи советником-посланником нашего Посольства в Варшаве, я был тогда направлен Послом в город Лодзь для переговоров с мэром по вопросу о принятом городскими властями решения о сносе возведенного в свое время на центральной площади памятника – обелиска, в основании которого находились захоронения пяти воинов Красной Армии, в том числе одного Героя Советского Союза.

Главным аргументом польской стороны было утверждение о том, что захоронений не имеется и это лишь монумент благодарности. Когда же подтвердилось, что под ним действительно захоронены освободители Лодзи, в ход пошли иные, в том числе крайне нечистоплотные методы. Был запущен слух, сопровождавшийся публикацией, как сейчас принято именовать, фейковых фотографий, указывающих на то, что при возведении мемориала были использованы надгробные плиты с местного еврейского кладбища.

С учетом поднятой шумихи и чрезвычайной настойчивости поляков запросили мнение Москвы. Ответ пришел достаточно быстро и содержал согласие на снос памятника с одним условием – перезахоронение на воинское кладбище должно происходить с соблюдением всех положенных для подобного ритуала почестей. Что и было реализовано поляками. Самое интересное то, что упомянутый ответ из Москвы по столь принципиальному вопросу был подписан заместителем начальника Генштаба ВС РФ.

Что же касается межправительственного соглашения о захоронениях и местах памяти от 22 февраля 1994 года, на которое ссылается российская сторона, то вести переговоры по его заключению было поручено мне вместе с прибывшей из Москвы группой экспертов. Переговоры проходили в духе взаимопонимания и завершились подписанием соглашения, что, однако, не означало неукоснительного его соблюдения польской стороной. Убежден, что она будет последовательно реализовывать закон о декоммунизации, прибегая при этом к самым невероятным аргументам и оправданиям, типа вышеупомянутых плит с еврейского кладбища.

Кстати, в ходе ведения переговоров, я рассказал польской стороне об одном из эпизодов пребывания в Душанбе делегации Сейма во главе с Маршалом С. Гуцвой, которую мне довелось сопровождать. Тогда таджики торжественно проинформировали поляков о принятом решении поставить памятник главному чекисту Таджикистана Чеславу Путовскому – поляку, который в 1920-е годы был начальником спецгруппы полпредства ОГПУ по Туркменистану по ликвидации басмачества, а затем занимал пост начальника ОГПУ по Таджикской АССР. Тогда это сообщение было с удовлетворением воспринято польской делегацией. Теперь же мое сообщение вызвало резкую реакцию польской стороны – «нам такие герои не нужны».

Через некоторое время подобные герои стали не нужны и таджикскому руководству – памятники Чеславу Путовскому и Феликсу Дзержинскому, установленные в свое время вблизи МВД и ГКНБ Таджикистана, были в 2008 году демонтированы. Одновременно были переименованы соответствующие улицы.

Так что борьба с памятниками сегодня – явление не новое, но весьма распространившееся.

Что в имени тебе моем?

Общеизвестно, что еще задолго до того, как поляки начали кампанию по сносу памятников в честь прошлых заслуг, приобрел широкую популярность еще один, как сейчас говорят, тренд – а именно – тяга к переименованию. И уж здесь Россия оказалась во первых рядах, проявив классово-историческое сознание. В результате этого порыва центром Ленинградской области стал Санкт-Петербург, а Екатеринбург сегодня – центр Свердловской области.

Нас учили, что география бывает физической, политической, социально-экономической, а оказывается, что есть еще и идеологическая. Так и стоим в раскоряку, как в том анекдоте про строительство коммунизма.

Нововведения затронули не только географию, но и историческую науку. Помнится, мы изучали историю древнего мира, средних веков, новейшую. Сегодня наиболее изучаемой и популярной является… кредитная история.

Но еще задолго до того, как этим занялась Россия, не стался в стороне и братский Таджикистан. После разоблачения культа столице, носившей гордое имя Сталинобад, вернули прежнее – Душанбе – в переводе – «понедельник», – тоже красиво, хотя и не так пафосно. Понедельник, как известно, день тяжелый.

Годы спустя, настал черед и Ленинобада – северной столицы (типа нашего Питера), которому вернули историческое имя Худжонд (Ходжент). А в последние годы началась активная кампания по переименованию всех городов с русскоязычными названиями.

Анекдот на эту тему:

– Вы слышали, таджики переименовали Пик Коммунизма. Теперь это Пик Исмаила Сомони.

– Да? Ну, слава Богу, хоть сносить не стали.

Дипломатическая служба

Основы дипломатической службы – предмет, который преподается в профильных ВУЗах. Изучал ее и я, полностью сознавая, что моя дальнейшая профессиональная деятельность будет не чем иным, как службой на благо Отечества. Так же как военная служба, дипломатическая связана с самопожертвованием, с тем различием, что у военных страдает сердце, а у дипломатов – печень (шутка).

Неожиданно узнал, что есть еще одна служба – артистическая. Видимо есть и такой предмет, как основы артистической службы. Странно. Я еще понял бы актера, заявляющего:

– Я служу в Театре Советской Армии.

А, например, «– Я служу в Театре Сатиры», – звучит комично, вернее – сатирично. Ну да Бог с ними. Главное, как говорил поэт:

– Служить бы рад, прислуживаться тошно.

Лично я рассматривал свое служение на почве дипломатии с присущим себе чувством юмора, признавая, естественно, все ее (службы) специфические особенности и тонкости. Как в том анекдоте:

– Вы видели, как комар писает? Так вот, дипломатия – это еще тоньше.

Этим же чувством обусловлено и мое сдержанное отношение к прославлению отечественной дипломатии. Она столь же ограничена и лишена самостоятельности, как и многие другие сферы профессиональной деятельности. Кстати, в отличие от дипломатии некоторых других стран.

Пример. Американская послица в Душанбе, увидев в