Рерих. Таинственная Россия в творчестве великого художника - Анна Марианис

и Глеб». 1942 г. Фрагмент. Государственный Русский музей, 2024 г.

Интересно, что лицо богатырши имеет азиатские черты — возможно, мастер хотел подчеркнуть таким образом связь родины с Востоком, с Азией. «Россазия» — так называл Россию будущего Учитель Мориа.

Народным героям Великой отечественной войны художник посвятил два варианта работы «Партизаны» (точнее, две картины и эскиз). Люди в белых маскировочных халатах осторожно выходят из заснеженного леса, глядя на еле заметный огонек вдали; насыщенные синие тона снегов контрастируют с широкой светло-желтой полосой на небе.

С самого начала войны вся семья Рерихов стремилась помогать родине всем, чем только могла. Юрий и Светослав сразу же после начала военных действий на русском фронте трижды обращались в советское посольство в Великобритании с просьбой зачислить их в ряды Красной Армии. Ответа так и не последовало, что было неудивительно, так как отношение сталинского режима к интеллигенции русского зарубежья хорошо известно. Но сыновья Рерихов, как и их родители, смогли немало послужить родине не на полях сражений, а на мирном поприще.

Пока на европейском континенте шли кровопролитные сражения, в Индии текла прежняя жизнь. Картины Николая и Светослава Рерихов побывали на выставках во многих городах: в Аллахабаде, Бомбее, Бенаресе, Лахоре, Тривандруме, Хайдарабаде. Большая часть средств от продаж полотен и от изданий книг направлялась отцом и сыном в фонд советского Красного Креста и на военные нужды Красной Армии.

В те годы Николай Рерих написал немало очерков о военных подвигах родины. «В грозе и молнии кует народ русский славную судьбу свою. Обозрите всю историю русскую. Каждое столкновение обращалось в преодоление. Каждое разорение оказывалось обновлением. И пожар, и разор лишь способствовали величию земли русской. В блеске вражьих мечей Русь слушала новые сказки и обучалась, и глубила свое неисчерпаемое творчество»[256], — писал художник в 1941 году.

«Партизаны». 1943 г. Фрагмент

В самые тяжелые для России первые годы войны и гитлеровской оккупации он обратился к давним друзьям и коллегам в Нью-Йорке с просьбой создать культурную организацию, которая служила бы делу укрепления взаимопонимания и дружбы между народами СССР и США.

Так в 1942 году в Нью-Йорке была основана Американо-Русская Культурная Ассоциация — АРКА.

Н. К. Рерих и Дж. Неру в имении Рерихов в Кулу. 1942 г

Ее целью было расширение культурных связей между двумя народами. В ее работе принимали участие известные деятели культуры той эпохи: Эрнест Хемингуэй, Рокуэлл Кент, Чарли Чаплин, Эмиль Купер, Сергей Кусевицкий и другие. АРКА наладила взаимодействие со Всемирным обществом культурных связей (ВОКС) и с советским посольством. Елена и Николай Рерихи неустанно оказывали поддержку организации и ее сотрудникам.

Художник мечтал и о создании русско-индийской культурной ассоциации, которая содействовала бы расширению культурного сотрудничества двух великих стран. В 1942 году к супругам в Кулу приехали погостить Джавахарлал Неру и его дочь — будущий премьер-министр Индии Индира Ганди.

Великий русский живописец и известный всему миру борец за освобождение Индии говорили о тех временах, когда страна перестанет быть колонией, и о близких перспективах сотрудничества между Индией и Россией.

Позднее Джавахарлал Неру скажет о Рерихе: «Я поражаюсь размаху и богатству его деятельности и творческого гения. Великий художник, великий учитель и писатель, археолог и исследователь, он касался и освещал так много аспектов человеческих устремлений. Уже само количество картин изумительно — тысячи картин, и каждая из них — великое произведение искусства. Когда вы смотрите на эти полотна, из которых многие отображают Гималаи, кажется, что вы улавливаете дух этих великих гор, которые веками возвышались над равнинами Индии и были нашими стражами. Картины его напоминают нам многое из нашей истории, нашего мышления, нашего культурного и духовного наследия, многое не только о прошлом Индии, но и о чем-то постоянном и вечном…»[257]

Гималаи

Последний рубеж

Наступила долгожданная победа. Успехи Советской Армии вызвали на Западе интерес к русской культуре, и в 1944 году живший в США балетмейстер Леонид Мясин[258] решил заняться постановками русских спектаклей. Он обратился к Николаю Константиновичу с просьбой взять на себя художественное оформление. Тот откликнулся на просьбу и выполнил пять эскизов декораций к «Весне Священной» и шесть к «Князю Игорю». Кроме того, в 1945 году художник написал картину «Весна Священная» (см. на вкладке), созвучную по смыслу и одноименному балету, и, конечно, главному событию 1945 года, которое так ждали Рерихи.

Н. К. Рерих в своей студии, в Наггаре

Именно весна принесла родине и всему миру победу над фашизмом. Как писали биографы, «этим произведением Рерих отметил окончание Великой Отечественной войны, светлый праздник всего человечества»[259].

В декабре 1945 года официально возобновил свою работу комитет Пакта Культуры в Нью-Йорке. Движение Знамени Мира вновь оживилось и стало набирать силу; к нему примыкали все новые и новые последователи. В 1946 же году за признание закона высказалась Всеиндийская конференция культурного единства.

В последние годы жизни, помимо картин военной тематики, Рерих создал множество полотен на любимые темы. Творчество художника оставалось столь же многогранным и плодотворным, но невероятное напряжение последних лет давало о себе знать все сильнее с каждым годом.

Николай Константинович был настоящим воином по духу, и даже тяжелейшие удары судьбы: разграбление его музея, разрушение дела, которому он посвятил половину своей жизни, клеветническая кампания, развязанная против него в американской печати, — не сломили его морально. Тем не менее здоровье неутомимого мастера было подорвано страшной черной полосой, ворвавшейся в его жизнь с предательством бывших сотрудников. Мимоходом Рерих отмечал в автобиографическом эссе, написанном в 1940 году: «Удивительно, как бесследно проваливаются многие подробности прошлой жизни. Исчезают так начисто, словно бы никогда их и не было. <…> Недавно, когда я опять проделывал полный „курс“ старой знакомой инфлуэнцы, Е. И. вспомнила об ужасных головных болях, бывших у меня. Странно, что и боли можно совершенно забыть. Может быть, всегдашнее устремление к будущему стирало прошлое»[260].

Так, ни вдохновение, ни работоспособность не покидали художника, невзирая на серьезные проблемы со здоровьем.

С. Н. Рерих вспоминал: «Его жизнь шла как бы изнутри и светилась особым светом внутренних достижений. Его жизнь была полной чашей, полной гармонией внешних проявлений и внутренних переживаний и достижений. И до самого конца пламя его внутренних устремлений горело все ярче и ярче. По мере того, как он слабел физически, его духовный мир разворачивался все шире и шире, все сильнее чувствовалась в нем