Лидия Чуковская - Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)

Ленинград, 22.XII.60 г.

Дорогая Лидия Корнеевна!

Вчера я получил письмо от Б. М. Сарнова и в письме — гранки статьи. Статью обкорнали, сократили процента на два, а стала она беззубее, безобиднее процентов на тридцать. Буду, конечно, бороться, восстановлю то, что удастся.

Не повезло этой статье. Угодила она в минуту, когда на «Литгазету» смотрят косо — и пристально.

Между прочим, я понятия не имел, что Сарнов ведает детско-литературными делами. Я послал ему статью, т. к. он единственный человек, которого я знаю в нынешнем составе «Литературки». Но то, что он автор отчета о пленуме, я угадал — по стилю, что ли.

Будьте здоровы, Лидочка! Пишите!

160. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Ленинград, 15.I.61 г.

Дорогая Лидочка!

У меня вчера был главный редактор Ленинградского Детгиза — молодой Агапов. Говорит: «все у нас с интересом и даже с увлечением читают книгу Л. Чуковской. Обсуждения еще не было, но думаю устроить, пригласим ветеранов, живых свидетелей событий, а может быть, и автора попросим приехать и выступить».

Был рад из заметки в «Литературе и Жизни» узнать о хорошем приеме, который встретила книга у пишущей братии[241]. Книгу переиздадут — я уверен.

Вы спрашиваете: получил ли я старую «Республику». А что — разве она была послана? Нет, этой заколдованной книги я не получил.

А Вы — надписанные экземпляры — дар библиотеке Корнея Ивановича получили?

161. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Ленинград, 17.III.61 г.

Дорогая Лидочка!

Спешу ответить на Ваше письмо.

На безденежье жалуются буквально все вокруг, а у меня положение — если не катастрофическое, то во всяком случае аховое. Режет без ножа новый авторский закон. Ведь я с моей патологически низкой продуктивностью (1–1,5 листа в год) мог жить только на переиздания. А ставки за переиздания (если учесть и увеличение договорного тиража) снизились раза в три, если не в четыре. К тому же еще и переиздавать перестали — с Детгизом я почти разошелся. Работаю над большой (опять автобиографической) вещью и боюсь, что не осилю, не хватит пороха, придется работу отложить и взяться за — сценарий, что ли…

Мне часто вспоминаются Ваши записки, посвященные Тамаре Григорьевне. Знали бы Вы, как они хороши, какой обаятельный образ Вам удалось создать! И как я жалею, что у меня нет этой рукописи, а только несколько выписок, которые я успел сделать, попадая после шумного дня на ночлег в гостиницу «Восток».

Между прочим, я не мог вспомнить и долго искал среди бунинских рассказов рассказа «Заяц», пока не догадался, что это «Русак». Так ведь?

Неужели Вы не любите, а только «признаете» Бунина? Не знал этого. Впрочем, как не знал и того, что Тамара Григорьевна любила Бунинскую прозу столь же горячо, как и я. Мы с нею почему-то никогда о Бунине не говорили, хотя я давний его почитатель.

162. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

24/III 61. Малеевка.

Дорогой Алексей Иванович.

Вы, конечно, правы: не «Заяц» у Бунина, а «Русак». А вот что я не люблю Бунина — об этом я докладывала Вам уже не раз, Вы позабыли. Я понимаю, что он очень хороший писатель, но я не люблю человека, стоящего за его вещами, — не люблю два элемента: жестокость и чувственность. Мне чужд, тяжел, неприятен его душевный мир. (Так же как я терпеть не могу Мопассана.) Самые жестокие вещи Чехова — «В овраге», «Мужики», «В море» — почему-то не ранят так мою душу, как Бунинские рассказы. Кроме того, мне неприятна густота его прозы, излишняя любовь к вещности, к конкретности. Что поделаешь, таков мой субъективный вкус.

Счастлива, что Вам полюбились мои заметки о Т. Г., хотя я сама ими еще совсем недовольна: больше надо вспомнить, богаче. Вернувшись в Москву, пошлю Вам экземпляр.

Сижу я здесь за столом с Кабо (автор книги «В трудном походе» — помните? хорошая, смелая повесть о школе); с Ел. Серг. Романовой (специалистка по американской литературе, работает в Союзе Писателей, недавно ездила в Америку с В. Ф. Пановой); и Фридой. К сожалению, Фрида завтра уезжает и я остаюсь одна-одинешенька, потому что и Кабо, и Романову я знаю мало.

За соседним столиком сидит Калакуцкая (мерзавка из Детгиза, уничтожавшая «Солнечное вещество»); еще подалее — Щербина с женой и О. Мальцев… Окромя подлецов есть тут, конечно, и милые люди — но — чуждость моя, нестираемая, всем и всему — растет. Интересует меня здесь Белинков, автор книги о Тынянове, которую советую Вам прочитать — я иногда захожу к нему, но очень ненадолго, потому что он болен.

Чувствую я себя здесь не весьма хорошо, ибо рядом за стеной живет отъявленный хам поэт Поделков, который ночью стучит на машинке и читает вслух свои стишата. Однако я все же заставила себя начать работать; работаю четыре часа в день и гуляю два. Сердце побаливает и на душе невесело, но, кажется, мне уже удается помаленьку взнуздать себя.

Пожалуйста, пишите мне. Каждое Ваше письмо для меня радость.

С деньгами туго, туго… Беда! Ах, как мне не хочется, чтобы Вы взялись за сценарий!

163. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

28/III 61.

Дорогой Алексей Иванович, как обрадовалась я Вашей статье! Понравилось мне ее негодование. Не знаю, искалечена ли она; думаю, нет, потому что голос Ваш слышен в ней полным звуком. Она так убедительна и я бы сказала грозна, что, боюсь, не будет иметь решительно никакого действия: ее примут к сведению, но не к руководству[242].

Однако кто-нибудь услышит.

164. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Ленинград 2.IV.61 г.

Дорогая Лидочка!

Получил Вашу открытку. Спасибо. Ваш парадокс — относительно того, что статья моя «слишком убедительна и даже грозна», чтобы ее «приняли к руководству», — до меня, признаться, не дошел. Такого расчета у меня и не было, и быть не могло, — уже по одному тому, что меня зовут А. И., а не Н. С. [намек на Никиту Сергеевича Хрущева. — Е.Ч.]. И вообще писал я в расчете на читателя, а не на начальство. Именно поэтому я, как Вы знаете, отказался публиковать статью полностью в «Новом мире» и согласился, чтобы ей выломали самые острые зубы и напечатали все-таки в «Литературной». Вы пишете, что мой голос звучит в статье полным звуком. Я позаботился об этом. После зубодерных операций я своими руками обточил все острые углы и зазубрины. Но в последнюю минуту, уже перед сдачей номера в печать, из статьи выдрали еще три абзаца. После этого мне кажется, что статья просто шамкает, а не «звучит полным звуком».

Как же Вы живете, Лидочка, в Малеевке? Как работается? Много ли успели сделать?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});