Анатолий Корольченко - Генерал Скобелев. Казак Бакланов

Батальоны трех пехотных полков после неудачных атак вновь двинулись вперед. Солдаты по склону стали приближаться к турецким позициям. Скользя по раскисшей после дождя глине, цепляясь за клочки травы, камни, сбивая в кровь руки, они мало-помалу преодолевали насквозь простреливаемое пространство. Наблюдая в бинокль, Скобелев понял, что успех висит на волоске. И эта атака может сорваться.

— Коня! — бросил он Дукмасову. Не раздумывая, взлетел в седло. — За мной!

— Куда же вы? — запоздало послышался голос Куропаткина.

Генерал вихрем ворвался в боевой порядок атакующих батальонов. Вырвав из ножен саблю, он догнал передовую цепь и повел ее к неприятельской траншее. И дрогнувшие было солдаты, не замечая пуль, бросились за всадником. Казалось, не было под ногами ни предательски скользкой глины, ни засевших в траншее турецких стрелков, ни смертельной опасности.

Все закончилось в короткие секунды. Солдаты с майором Горталовым во главе, опередив генерала, первыми ворвались в траншею. Действуя штыками, прикладами, а то и просто кулаками, они растеклись по ней. И турки не выдержали, бросились прочь, к Плевне. Через четверть часа в руках владимирцев оказались и оба редута. Скобелев был вместе с ними. Вызвав старших офицеров — майора Горталова и подполковника Мосцевого, он приказал им намертво закрепиться на захваченном рубеже, подтянуть орудия и держаться до подхода резервов. Он понимал, что теперь нужно развивать успех, ворваться в Плевну, до которой — рукой подать. Крайне необходимы свежие силы, чтобы преодолеть последнее сопротивление врага и ворваться в город. Достаточно бригады, даже полка, но у него нет и батальона, все задействовано, все ведут бой.

Еще ранее он отправил офицера к генералу Зотову с просьбой помочь резервом. И теперь он спешил на командный пункт в полной уверенности, что помощь идет, и, возможно, близка. Он, конечно, направит ее без промедления к Плевне, чтобы с утра, на рассвете атаковать и ворваться в город. Тогда этим воспользуется и восточный отряд, которым командует Зотов.

Выехав на возвышенность, Скобелев вгляделся в лежавший за Тученицким оврагом участок, находившийся вблизи селения Радишево, где наступал восточный отряд. В бинокль было видно, как сизый дым тянулся по склону, сползал в лощину, часто вспыхивали пухлые облачка артиллерийских разрывов, иногда мельтешили фигурки солдат, но понять, что там происходит, было никак нельзя.

Там, на острие главного удара, действовали русские и румынские войска, были сосредоточены основные силы. Полкам дивизии генерала Шнитникова предстояло овладеть неприятельскими укреплениями, прежде всего редутом Омар-бей-табия. Трижды русские полки переходили в атаки и каждый раз, неся потери, отходили. Неистовствовал начальник корпуса генерал Зотов, выходил из себя дивизионный командир Шнитников. Отчаявшись, он вызвал командира Шуйского полка полковника Бохана:

— Взять этот проклятый редут, чего бы ни стоило!..

Полк пошел и почти весь полег пред укреплениями.

Осталось менее трети личного состава. Остатки поспешно вывели с поля боя, направили в резерв.

Возвратившись на командный пункт, Скобелев спросил у Куропаткина:

— Получен ли резерв? Где он?

— Нет резерва, ваше превосходительство. И не обещают его прислать. Князь Имеретинский пишет, что таковым не располагает, а генерал Зотов обеспокоен делами своего корпуса.

Направленный к Зотову офицер штаба доложил, что генерал Скобелев обещает Плевну взять, если получит усиление. Князь Имеретинский эту просьбу поддерживает.

— Вот пусть он и отдает свой резерв, — ответил Зотов.

— Но он такой возможностью не располагает.

— И я не располагаю. Резерв мне самому нужен. Здесь решается судьба сражения, а не в Зеленых горах.

— Если к утру помощь не поступит, все наши усилия пойдут прахом. Придется редуты оставить и отступить, — не скрывая досады, сказал Скобелев начальнику штаба.

Ночью Михаил Дмитриевич никак не мог заснуть. Лежал на жесткой кошме, в голове бродили черные мысли. Набросив на плечи шинель, вышел из палатки. Неподалеку едва теплилось пламя костра, вокруг лежали люди. Он подошел, сел на пенек, протянул к огню руки. Один из лежавших поднялся. Скобелев узнал ординарца Чеботарева.

— Сейчас подкину дров, будет жарко. — Чеботарев начал рубить поленья.

Он бросил их в костер, и языки пламени оживились, заиграли, дерево затрещало, выбрасывая снопы искр. Послышались шаги, и из тьмы, словно призрак, вышел солдат. Он брел, опираясь на винтовку, на голове, закрывая половину лица, белела окровавленная повязка. Издав стон, тяжко опустился у костра, потянулся к огню.

— Ты откуда, солдат? — спросил его Михаил Дмитриевич.

Но тот, казалось, не слышал.

— Кажись, суздалец, — определил Чеботарев и придержал солдата за плечо. — Куда ж ты, братец, лезешь в огонь! Сгоришь ведь!..

Солдат вдруг забился в судорогах, дробно застучали зубы, из горла вырвались невнятные звуки.

— Ему бы водки али спирта, враз бы полегчало, — посочувствовал кто-то.

— Суздальцам ноне досталось, — пророкотал голос.

— А владимирцам, что ли, легче? Всем пришлось тяжко…

Раненый вдруг протянул руку, схватил за полу шинель, которая была на плечах Скобелева, и потянул к себе.

— Ты что это, братец! — воскликнул Чеботарев. — Окстись, служивый!

Но тот, не выпуская полы, с трудом выговорил:

— Дай шинелку… Дай… Умираю…

Генерал поднялся и, сбросив шинель с плеч, бережно укрыл ею солдата.

— Грейся, браток, грейся. — И перевел взгляд на Чеботарева. — Там в моей фляге есть спирт. Принесите.

Солдат выцедил жидкость будто воду и затих, закутавшись в генеральскую шинель.

Ночью владимирцам удалось втащить в редут Казанлык два орудия. То же сделали суздальцы под начальством подполковника Мосцевого. Подогнали зарядные ящики со снарядами. Пехотинцы укрепили позиции, приспособив их для стрельбы в сторону Плевны. Трудились всю ночь. А с утра из Плевны ударили орудия. У редутов взметнулись взрывы, засвистели осколки. Появились цепи турецкой пехоты. По ним открыли огонь из ружей, орудий, но было поздно. Туркам удалось ворваться в траншею, завязался яростный рукопашный бой.

— Стоять насмерть! — успел скомандовать майор Горта-лов, в следующий миг взлетев на турецких штыках.

Отчаянно дрались и в другом редуте…

Заслышав стрельбу, Скобелев бросился к штабной палатке. Капитан Куропаткин был уже на ногах.

— Капитан! Шлите на редуты гонцов! Узнать обстановку! В случае угрозы — отходить! Отходить немедленно! Редуты возьмем потом! Важно сохранить людей!