Эрих Манштейн - Из жизни солдата

Тот, кто считает, что при необходимости армия должна с оружием в руках выступить против правительства, совершающего противозаконные действия или допускающее грубые политические просчеты, волей-неволей признает за ней право контроля за государственной властью. Ввиду своей чрезвычайной важности и сложности данная проблема заслуживает отдельного рассмотрения.

Нет никакого сомнения в том, что в те годы у армии существовала легальная возможность воздействовать на государственное руководство, прежде всего через военнослужащих вермахта, одновременно являвшихся министрами правительства, т.е. через военного министра фон Бломберга и министра авиации Геринга. Как известно, ни тот ни другой не предприняли даже попыток как-то повлиять на Гитлера и его партию. Можно также представить себе теоретически, что другие представители высшего военного руководства, в частности, верховные главнокомандующие сухопутными войсками и военно-морскими силами должны были оказывать соответствующее давление на этих министров и через них на самого Гитлера. Однако за подобными действиями, противоречащими немецким военным традициям, могла стоять только угроза открытого неповиновения, от которой недалеко и до преступного сговора с целью совершения военного переворота. Все, кто достаточно хорошо знал Гитлера, должны были понимать заведомую бесперспективность таких попыток. Ни один диктатор, особенно такой, как Гитлер, никогда не позволит кому-либо навязать ему чужую волю. И даже если он в течение какого-то времени будет делать вид, что готов пойти на уступки, то в дальнейшем он, выиграв время, при первой же возможности расправится с предателями и после этого еще сильнее закрутит гайки в государственной машине. С тоталитарным режимом можно справиться только одним способом: осуществлением государственного переворота. В то время это означало насильственное свержение правительства и устранение с политической арены Гитлера и его ближайших сподвижников.

Но мог ли государственный переворот, движущей силой которого стали бы сухопутные войска, быть совершен не только без участия двух других видов вооруженных сил вермахта, но и без одобрения со стороны народа? Ни той ни другой предпосылки не было в течение всего периода пребывания Гитлера у власти, если не считать последних недель войны. Кроме того, ни один военный руководитель не пользовался тогда такой мощной поддержкой народа, которая позволила бы ему надеяться на успех в борьбе против Гитлера. Авторитет фюрера в народе и в армии, завоеванный в период с 1933 по 1938 годы, был практически непререкаемым. Победы, достигнутые в первые годы войны, только еще больше укрепили его.

Можно было понять эмигрантов, которые не могли как следует представить себе тогдашнее соотношение политических сил, и тех людей, которые были далеки от власти, когда и те и другие рассчитывали на то, что армия свергнет правительство, опирающееся только на силу, и заменит его на правительство, признающее только власть закона. Точно так же можно с пониманием отнестись к тем, кто особенно сильно пострадал от преступлений нацистского режима и склонен винить вермахт в бездействии по отношению к власти.

Однако для военных руководителей Германии того времени вопрос стоял совсем по-другому. Они вынуждены были делать выбор между поддержкой Гитлера и его режима, который, несмотря ни на что, спас страну от полного краха, пусть даже и ценой насилия и беззакония, и гражданской войной. Взять на себя такую ответственность немецкий солдат не мог, это было просто выше его сил.

Армия должна была отстаивать свою самостоятельность и независимость по отношению к НСДАП. Справедливость требует, однако, признать, что в мирное время Гитлер избегал вмешательства в организационную структуру вермахта. Скорее всего это объясняется тем, что он проникся доверием к Бломбергу. Последний, в свою очередь, неоднократно подчеркивал, что он видит свою задачу в том, чтобы «внедрить национал-социализм в вермахт», при этом под вермахтом он подразумевал прежде всего сухопутные войска. Подобные высказывания использовались партийными функционерами для того, чтобы обвинить армию в реакционности.

Имперский военный министр, человек весьма грамотный и эрудированный, при всей его одаренности и военных талантах был все-таки довольно мягкотелым и внушаемым. Он откровенно увлекся личностью Гитлера и национал-социалистской идеологией и в силу этого не мог судить о режиме трезво и объективно, как это подобало военному министру. Бломбергу противостоял главнокомандующий сухопутными войсками генерал-полковник фон Фрич, большой знаток военного дела, отличавшийся твердым характером, безупречной солдатской выправкой и товарищеским отношением к своим сослуживцам.

Понятно, что при всем уважении обоих генералов друг к другу отношения между ними не могли быть особенно теплыми по той простой причине, что они были такими разными. Это, разумеется, сказывалось и на отношениях между верховным главнокомандованием сухопутных войск (ОКХ) и верховным главнокомандованием вермахта (ОКВ). При этом в ОКХ господствовало мнение о том, что имперский военный министр, сам являвшийся выходцем из армии, все же недостаточно настойчиво и успешно защищает интересы армии перед партией, как, впрочем, и перед жаждущим власти главнокомандующим ВВС Герингом. С одной стороны, Бломберг как верховный главнокомандующий вермахта официально являлся начальником Геринга, хотя последний редко прислушивался к мнению министра. С другой стороны, и Бломберг, и Геринг оба находились в ранге министров, поэтому то, чего Герингу не удавалось добиться от своего начальника, он достигал собственными приказами как министр.

Противоречия, которые существовали между руководителями сухопутных войск и вермахта из- за царившей в них разной рабочей атмосферы и вследствие многочисленных разногласий по профессиональным вопросам, к концу войны обострились до предела. Речь шла о разнице во взглядах на управление войсками во время войны.

Проблема поиска наиболее целесообразной структуры высших органов военного управления в военное время почти каждый год с удивительным постоянством вставала перед сотрудниками военного министерства, однако такое решение, которое устраивало бы всех, так и не было найдено.

В войне 1914/1918 годов выявилось множество недостатков системы высшего военного руководства. Император, формально являвшийся верховным главнокомандующим, на самом деле армией не управлял. Не было должного взаимодействия между действиями наземных войск и операциями военного флота. Создание в конце войны единого верховного главнокомандования армии явно запоздало и не дало желаемого результата. Отсутствие человека и органа, способного мобилизовать все ресурсы страны для успешного продолжения войны, привело к тому, что OКХ все чаще приходилось заниматься военно-экономическими вопросами. Накопленный опыт заставил нас постоянно заниматься вопросами единого управления вермахтом в случае войны.