Королева. Последняя биография Елизаветы II - Эндрю Мортон

В поздравительной речи она признала существование дистанции между собой и нацией. «Я очень надеюсь, что этот новый формат позволит сделать мое рождественское обращение более непосредственным и живым, – сказала Елизавета II, обращаясь к стране из Большой библиотеки в Сандрингеме. Отметив, что раньше она старалась не касаться частной жизни своих подданных, королева продолжала: – Теперь же, пусть на несколько минут, я приглашаю вас разделить со мной мирный кров моего дома»30.

В то время телевизоры еще не стали непременной принадлежностью каждого дома, но все же обращение привлекло к экранам шестнадцать с половиной миллионов человек, которые внимали королеве с влажными от эмоций глазами. Начиналась эра романа королевской семьи со средствами массовой информации.

7. Секреты, скандалы и шпионы

Заря Елизаветинской эры так и не разгорелась, но королева и ее муж все же затеяли мягкую революцию в доме Виндзоров. Впервые в истории они решили послать своих детей учиться в школу, а не приглашать частных учителей к себе за дворцовую ограду. Не все одобрили их решение. Королева-мать, которая заменяла и отца, и мать Чарльзу и Анне во время отсутствия их родителей, выступала за то, чтобы детей обучали во дворце. Но королева и принц Филипп были настроены решительно. Принц впоследствии объяснил свою позицию на американском телевидении: «Королева и я хотим, чтобы Чарльз посещал школу со своими сверстниками, привыкал к общению с другими детьми, а также приучался с детства к дисциплине, которой, как и всех детей, его научат в школе»1.

Это был настоящий прорыв, о котором давно мечтала королева. Она часто говорила, что хотела бы, чтобы ее дети могли жить относительно «нормальной» жизнью без ограничений. Уникальный эксперимент по внедрению молодых королевских отпрысков в детскую среду начался в ноябре 1956 года, когда принц Чарльз отправился в маленькую частную школу Hill House в районе Найтсбридж, в пяти минутах езды от дворца. Первые несколько дней судьба эксперимента висела на волоске, так как 8-летнему принцу приходилось пробираться сквозь шумную толпу фотографов и любопытных прохожих при входе в школу. Это совсем не совпадало с тем, на что надеялась королева.

После трех дней этого сумасшествия она оставила принца Чарльза дома и приказала пресс-секретарю командору Колвиллу связаться со всеми редакторами газет и попросить их отозвать репортеров. Это сработало. Тот случай положил начало другим неформальным договоренностям между Флит-стрит и Букингемским дворцом, которые помогли королевским детям посещать школу без назойливого внимания прессы.

Однако сам принц Чарльз был совершенно согласен со своей бабушкой и всей душой стремился к безопасной и защищенной жизни за дворцовыми воротами, под крылом своих преданных нянь. Находясь среди детей, он так их боялся, что цеплялся за няню Лайтбоди. Она была его «второй мамой» – будила, кормила по утрам и целовала на ночь. Когда он только начинал ходить, он все время проводил в детской с игрушками, на встречу с родителями отводилось только 30 минут в день. Такой метод родительского воспитания трудно назвать теплым, но так было принято в аристократических семьях высшего света. Когда принцесса Елизавета уехала к мужу на Мальту, никто и не подумал ее осудить за то, что Чарльз и его сестра остались на несколько месяцев в Букингемском дворце и Сандрингеме на попечении триумвирата, состоявшего из няни Лайтбоди, королевы-матери и принцессы Маргарет, а также маленькой армии прислуги в детской.

Между королевой и Филиппом с самого начала существовала негласная договоренность, что принц берет в руки решение семейных дел, а она занимается делами государственными – в той мере, в какой к этому вынуждала болезнь ее отца, короля Георга VI. Никто из них не ожидал, что король умрет так рано. Его смерть заставила Елизавету взвалить на себя королевские обязанности, а это оставляло мало времени на общение с детьми. Перед ней постоянно стоял выбор: красный ящик с государственными бумагами или детская ванная. Долг всегда одерживал верх.

Годфри Тэлбот, в то время служивший королевским корреспондентом, вспоминал: «Она была вынуждена взять на себя официальные обязанности. С колыбели отец приучал ее к мысли, что долг превыше всего, включая семью. Она скрепя сердце должна была оставлять детей, и они фактически месяцами не виделись с родителями»2.

Застенчивый, чувствительный, одинокий и полноватый Чарльз боготворил мать, но издали. Так как дома правил отец, он и его сестра чаще виделись с ним, когда у того было время. Младшая Анна по своей природе была не чужда агрессивному духу соперничества. Она легче приноровилась к методам воспитания отца, основанным на чередовании уговоров с угрозами. Чарльз же сникал под гневными тирадами Филиппа. Например, метод принца в обучении детей плаванию сводился к бросанию их в воду бассейна Букингемского дворца. Анна легко выныривала на поверхность и громко смеялась. Чарльз в ужасе захлебывался и задыхался. Позднее принц описывал отца как агрессора – в этом сестра и другие братья с ним никогда не соглашались и всегда спорили.

Но в жестком и агрессивном поведении Филиппа был смысл. По-своему он пытался найти для них, а в особенности для Чарльза, какой-то вид спорта или род занятий, в котором они бы преуспели и приобрели необходимую уверенность по мере взросления. Друг семьи леди Кеннард считала Филиппа «замечательным отцом». «Он играл с детьми, читал им рассказы, брал их с собой на рыбалку, – он был очень вовлечен [в процесс воспитания]», – вспоминала она 3. Впоследствии и сам Чарльз хвалил, вторя сестре и братьям, отцовские методы. «Мой отец замечательно проводил всякие забавные игры, – говорил он в 2001 году в программе, посвященной жизни принца Филиппа. – Все друг за другом гонялись и устраивали всякие безумства»4.

Если Чарльз с трудом приспосабливался к жесткому методу воспитания отца, то на Анну он действовал прекрасно. Посади ее на лошадь, и она с радостью устремится вперед, что-то напевая про себя. Принцесса стала первой особой королевских кровей, которая участвовала в Олимпийских играх. Она была членом британской команды по конному спорту на Играх 1976 года в Монреале. Анна в детстве обожала проказы, а старший брат их терпеть не мог.

Чарльз не любил спорт, да и к лошадям не испытывал особой симпатии. Ему казалось, что все вокруг имели целью унизить его и задвинуть в тень. Его первые уроки проходили во дворцовой детской, и он был прилежен и терпелив, но простейшие математические задачки ставили его в тупик, английский он находил ужасно трудным и плавал в исторических датах, хотя сам предмет истории ему нравился. Чарльз становился прилежным в том,