Ремарк. «Как будто всё в последний раз» - фон Штернбург Вильгельм

Отсутствие оклада с лихвой восполняется «золотым» дождем. О независимости от нормированной работы в офисе и от начальства он мечтал еще в Оснабрюке. Теперь эта мечта сбылась. Он переезжает в более просторную квартиру — в доме номер 5 на Виттельсбахерштрассе, — обставляет ее вместе с Юттой новой мебелью, одевается еще элегантнее и, скорее всего, позволяет себе теперь наслаждаться более изысканными коктейлями. Издательство счастливо завладеть автором, приносящим громадную прибыль, и дарит ему «ланчу» в роскошном исполнении. От публичных выступлений он отказывается, зато с еще большим усердием старается отвечать на письма, идущие к нему непрерывным потоком. «Получил Ваше письмо с обилием таких эпитетов, как зверский, подлый, мерзкий, клеветнический, — пишет он капеллану в Беккуме, ведущему себя как-то совсем не по-христиански, — и, откровенно говоря, дивлюсь Вашему настойчивому желанию получить от меня ответ. Только вот что же мне Вам сказать?» Полны благодарности строки из письма литературному редактору лондонской «Дейли геральд»: «Думаю, вы даже не можете себе представить, как меня обрадовало известие о том, что моя книга встречена в Англии с большим пониманием. Эта радость, поверьте мне, выходит далеко за пределы личного чувства, ибо вселяет в меня надежду, что мне, может быть, удалось внести свой вклад в достижение той высокой цели, что зовется человечностью».

Он обзаводится литературным агентом. Вести переговоры о правах на издание и экранизацию романа, кочуя по всему свету, ему не по силам. Отныне этим займется человек, которому он всецело доверяет, — продюсер, издатель и юрист Отто Клемент, знающий толк в этих профессиях. Он не только снимет с Ремарка тяжкий груз бумажных забот, но и станет надежным, не пьянеющим собутыльником. В отличие от писателя он свободно владеет английским и может вести переговоры как в Голливуде, так и в англосаксонских издательствах. И, заметим, агент неплохо справлялся со своим делом, права Ремарка продаются хорошо. Позднее Отто Клемент уедет в Англию, оттуда в США, и в их отношениях наступит охлаждение. Ремарк возмущен тем, что агент его обманывает, он пишет об этом в дневнике, и какой-то момент обвиняет его в недостаче пяти тысяч долларов. После чего Клемент будет представлять интересы Ремарка только в США. Теперь же, в кипении первых лет большого пути, без него не обойтись.

В эти два года Ремарк много путешествует, вырываясь из ядовитой атмосферы, возникшей в Германии вокруг его романа. Уже в феврале 1929-го он в Давосе, весной — во Франции, в Бельгии и Нидерландах (иногда сопровождаемый Юттой), осенью вместе со школьным и фронтовым товарищем Георгом Миддендорфом — в Париже. В январе 1930-го он в Арозе и снова в Давосе: надо успокоить нервы и навестить отдыхающую там после развода Ютту. «Застрял здесь, потому как вижу, что романы не пишутся пером публициста, — сообщает он Бригитте Нойнер с зимнего курорта, — и каждый день клянусь, что это будет моя последняя работа... (имеется в виду роман «Возвращение», работа над которым не клеится. — В. Ш.) Живу я здесь правильной жизнью, вот только приобрел привычку выпивать, когда был привязан к постели: победить грипп, как ты знаешь, можно только с помощью алкоголя, а крепкие напитки здесь хороши. И сигареты тоже».

Он знакомится с интересными людьми: с Рудольфом Херцогом и Казимиром Эдшмидом — в Давосе, с тонким ценителем изящных искусств графом Гарри Кесслером, Лионом Фейхтвангером и Арнольдом Цвейгом — в Берлине. А также с Рудольфом Караччиолой, знаменитым автогонщиком. Дважды на несколько недель приезжает в Оснабрюк. Здесь можно, наконец, поработать в спокойной обстановке. Ведь в остальном жизнь его такова, что продыху не дает. Грозит и торопит сроками новый роман. С издательством «Ульштейн» заключен очень выгодный для автора договор, оно приобрело права на издание всех его новых произведений.

Но и этот отрадный факт не убавил в нем сомнений в творческих способностях. Связи Ютты с другими мужчинами задевают его самолюбие. По вечерам он и сам скрывается в любимых клубах и барах. Вот только настоящего отдохновения это не приносит. Нервы напряжены до предела, по-прежнему мучительны приступы ревности и меланхолии. Мы помним то, что Лени Рифеншталь и Аксель Эггебрехт рассказали о семейной жизни Ремарка до публикации знаменитого романа. И хотя относиться к таким рассказам всегда следует с осторожностью, сплошной выдумкой они никак не являются. Во всяком случае 4 января 1930 года брак с Юттой расторгнут. Но порвать с ней окончательно Ремарк не в состоянии. И она будет питать к нему самые теплые чувства вплоть до его кончины. По образцу этих отношений будут складываться все большие романы Ремарка — части драмы всей его жизни. Ютта Цамбона, Марлен Дитрих и Наташа Палей красивы, интеллигентны и страстны. Но эти женщины очень далеки от того, чтобы ценить супружескую верность, уважать даже совершенно искренние чувства их многочисленных кавалеров. Они живут в творческом мире Берлина 1920-х годов, вращаются в великосветских обществах европейских столиц, убивают время на модных курортах, блещут своей прелестью среди калифорнийских кинозвезд и нью-йоркской бизнес-элиты, дают себя соблазнить и соблазняют сами. Вступив в близкие отношения с красавицами, Ремарк часто чувствует себя униженным, но оторваться от них не может, годами остается их верноподданным. В реальной жизни писателя творится то, что сплошь и рядом происходит в его произведениях: за шквалом эмоций следует безмолвие отчаяния, а также понимание, что прочных уз не существует и что одиноким человек остается и в любви. Писательским пером Ремарк нередко преображает своих героев, заканчивая повествование смертельным исходом. В жизни он «неверен в верности», романтик, который, расставшись с пылко любимыми, остается их другом, доверяет им в письмах свои тайны, готов прийти на помощь в трудную минуту и поглядывает на прошлое иронически. В своих отношениях с чаровницами он порой агрессивен, и без того неприятные сцены омрачаются алкоголем, жало ревности не тупеет с годами, случаются и совсем недостойные выходки, за которыми следуют букеты цветов с извинениями или кроткие послания с безжалостным самобичеванием. Потом, когда всему приходит конец, он опять — джентльмен, великодушный, все понимающий, добрый. И это не маска, а одна из прекрасных черт его характера.

После развода Ютта не оставляет Ремарка, более того, старается привязать его к себе покрепче. Она чуть-чуть симулирует и преувеличивает свою болезнь, настаивая, чтобы они вместе отправились в Давос поправить здоровье, и Ремарк поддается уговорам. А позже она часто будет жить у него или где-то поблизости целыми месяцами, к примеру, на его вилле в Порто-Ронко. Будет ревновать к окружающим его женщинам, ощущать себя покинутой, требовать на протяжении десятилетий материальной помощи и моральной поддержки. У Ремарка же ее присутствие нередко вызывает чувство горечи. В дневнике суждения о Петере — далеко не лестные, ее стенания и чрезмерные претензии явно действуют ему на нервы. «Утром ссора с Петером, — записывает он, например, 1 августа 1936 года, — не по моей вине. Избалованный ребенок, не привыкший уступать, очень ранимый, подчас капризный. И всегда уверенный в своей правоте». Тем не менее он никогда не отказывает в помощи, остается галантным супругом («Свозил Петера к парикмахеру»), по-прежнему щедр («Купил Петеру украшения»), на выходки красивой эгоцентричной женщины взирает снисходительно. На собственные, разумеется, тоже.

В своих воспоминаниях Аксель Эггебрехт описывает сцену, проливающую, пожалуй, некоторый свет на сложные чувства Ремарка к Ютте: «Внезапно разбогатев, он не только испытывал наивную склонность к снобизму, но и совершенно неожиданно обзавелся общепринятыми понятиями о нравственности. Не будучи, мягко говоря, образцовым супругом, неожиданно потребовал от Жанны верности, каковая отличает в буржуазной семье добропорядочную супругу, приставил к ней сыщиков и вскоре узнал, что она продолжает встречаться с Францем Шульцем. И вот случилось нечто отвратительное. Набрав группу блюстителей порядка, он нагрянул ночью на квартиру соперника, приказал отдубасить его, причем дал волю и своим кулакам. До смерти испуганная Жанна спряталась, но ее нашли и арестовали. Вся эта дикая сцена была явно рассчитана на публику, но задумана не ревнивцем, а человеком, снедаемым тщеславием. Ибо то, что затем последовало, выглядит еще абсурднее. Изменнице было милостиво разрешено вернуться в дом супруга — с непременным условием прекратить любые отношения с прежними поклонниками. Она подчинилась, видимо, получив возможность снова блистать в паре с ним в большом свете... Я видел их потом всего только раз, издали, осенью 1932 года в Асконе. Рабыня удивительной красоты с покорным видом шла рядом со своим господином». Проучить «наглеца» с помощью «мобильного отряда полицейских» — на такое легкоранимый, вспыльчивый супруг, пожалуй, способен. К тому же Билли Уайлдер видел, по его рассказу, в те дни в Берлине сценариста киностудии УФА Франца Шульца... «С синяком под глазом и с подвязанной рукой». «Застав Шульца у своей жены, Эрих Мария Ремарк бил его нещадным боем».