Я не вру, мама… - Тимур Нигматуллин

стояли рядом с горой капусты. Один из них держался за шею, другой прикладывал платок к виску. Я дотронулся до своего правого уха – оно пылало, будто превратилось в разваренный пельмень.

Дед сполз с горы и прикрикнул на Яшу с Панко. Те мигом скрылись за капустой, словно чертенята вернулись в табакерку. Затем он наклонился над Алисой и о чем-то зашептался с ней. Заря, перестав улыбаться, перегородил мне путь к деду.

– Дай пройду!

– Обожди. Барон сам позовет.

Дед, договорив с Алисой, посмотрел на меня.

– Если бы не она… Яша с Панко научили бы тебя вежливо разговаривать со старшими, – сказал он, – ты, Муратов, спасибо ей скажи. Спасла тебя!

– Спасибо! – язвительно сказал я. – Если бы не она… Внизу кто был? Банка? Яшка?

Дед молчал, хмуря брови.

– Капусту будем собирать или нет? – очнулся очкарик. – Зачем мы вообще сюда приехали? Светлана Ивановна?

Тарковская постепенно возвращалась в свое обычное состояние. Состояние террора и наказания.

– Если вы, – она обвела взглядом нас и повернулась к цыганам, – и вы тоже… Вот если вы сейчас всё не прекратите, то одни останутся на второй год, а другие получат. Какой там у вас срок по счету? Второй? Третий?

– Что надо делать, красавица? – серьезно спросил ее Заря. – Что?

– Капусту собирать! – почти кричала Светлана Ивановна. – Пока не пропала!

– Давно пора. – Дед скрутил самокрутку и напомнил: – Этим троим по пять рублей, остальным по десять.

– Мне не надо, – гордо сказала Тарковская. – Не нужны ваши деньги!

– И мне, – добавила Алиса.

– И мне, – пробурчал очкарик-комсомолец, – раз уж значок до сих пор при мне.

Мы с Гогой и Магогой промолчали из принципа.

– Тоже мне, альбиносы, – сказал Гога, срывая кочан капусты.

– Кто такие? – открывая мешок, спросил Магога.

– Деньги которым не нужны… Муратов, слышишь? А хорошо ты того, в красной, придавил. Я слышал, он хрипеть начал.

– Алиса чего? – так и не успев поговорить с Бениславской, спросил я. – Как умудрилась?

– Сам не заметил, – искренне изумился Гога. – Стояла рядом со Сталкером и раз – уже на белой шапочке, а тот как взвоет.

– Ухо, мое ухо! – повторил возглас белой шапочки Магога. – Ой, мои уши, мои уши.

Бениславская взяла первый ряд от кромки поля и уже прилично нас обгоняла. Рядом с ней срывала капусту Сталкер, за Сталкером, ближе к нам, работал очкарик.

Я не выдержал и побежал к Алисе.

– Уф, я думала, эти двое отомстить хотят, – сказала она, поднимая голову.

– Ты ему ухо откусила?

– Мочку только, – уточнила Алиса, – и то не откусила, а надкусила.

– Зачем? Я уже побеждал!

Алиса наконец перестала срывать капусту и вытерла руку о тряпку.

– Он нож достал.

– Кто?

– Сверху кто был.

Нож, конечно, менял дело. Но кусать ухо живого человека? Смог бы я укусить живого человека? Да и при чем тут живой, как будто бы я мертвого мог бы укусить.

– Ты его сам чуть не утопил в грязи, – точно читая мои мысли, заметила Алиса. – И всё, не мешай. Иди капусту срывай.

Спорить с Алисой в таких случаях бесполезно. Это не Иваниди или Пиркин: сказали – передумали. У Бениславской всегда железно. Я вернулся к своему ряду. Гога и Магога внесли рационализаторство в сбор капусты и прилично вырвались вперед.

– Догоняй! – крикнул мне Гога. – Смотри, вот так! – Он пыром пнул капусту, и Магога, как вратарь, метнулся в сторону. В руках у него был раскрытый мешок.

– Теперь я, – сказал Магога, зажав капусту между пяткой правого ботинка и носком левого. – Диего Марадона выходит один на один с Ринатом Дасаевым и… – Он дернул обеими ногами, перешвыривая вилок через голову.

– И!.. – радостно вопит Гога, ловя капусту в мешок. – Сборная Советского Союза выходит в полуфинал. Аргентина остается ни с чем!

– Это Советский Союз остается ни с чем! – пяткой пиная кочан, кричит Магога. – Отец вчера сказал. Хана Союзу!

– Муратов, ты за кого?

– За Советский Союз. – Я разгоняюсь и со всей силы шарахаю ботинком по капусте. – Горбачев и Рейган, слышали анекдот?

– Нет, – хором кричат Гога и Магога, – рассказывай!

Я рассказываю, как Горбачев и Рейган попали в лабиринт.

Первым бежит Горбачев. Везде надписи на английском. Горбачев видит надпись: «Выход налево» – и бежит налево. На следующем повороте другая надпись: «Американская шутка. Выход направо». Затем бежит Рейган. Бежит, бежит и видит табличку «Выход прямо». Рейган обрадовался и бежит дальше. Добегает до тупика, а там на кирпичах нарисованы красные серп и молот. А под ними текст: «Советская пошутайка. Выхода нет».

Гога и Магога, схватившись за животы, смеются во весь голос.

Пыром, навесом, пяткой и щеточкой мы обработали три ряда. Капусты собрали больше, чем Алиса, Сталкер и очкарик вместе взятые. Качество капусты, правда, хромало, некоторые вилки стали просто кочерыжками.

– Другого я от них и не ожидала, – вздохнула Тарковская, – все как обычно.

Дед отсчитал нам деньги.

Дядя Саша подогнал автобус к самой кромке поля и махал нам рукой. Пока цыгане не видели, мы с Гогой прикрыли Магогу. Тот тащил волоком два мешка ворованной с поля капусты. Один мешок мы отдали дяде Саше, другой разделили поровну.

– Светлана Ивановна, возьмете? – Я протянул Сталкеру вилок.

– Возьму, – улыбнулась чему-то она и прибавила: – Знаешь, Муратов, в какое интересное время мы начинаем жить?

– Нет, – помотал я головой, подавая капусту Алисе, – не знаю.

Автобус тронулся, и мы поехали домой. В наших краях ночь в ноябре наступает быстро. Еще пять минут назад был день, и сразу ночь. За окном темень, очкарик поет про Щорса, Гога и Магога делят между собой капусту. Бениславская читает книжку про какую-то королеву, водитель дядя Саша матерится на баранов и дорогу, а наша завша Светлана Ивановна Тарковская рассказывает про интересное время:

– Кучка школьников во главе с завучем школы работает на капустном поле, которое необходимо убрать, пока не погиб урожай, цыганский барон платит им за это деньги, отличники и завуч отказываются, а двоечники зарабатывают и при этом воруют у цыган капусту, честно разделяя ее среди своих. Интересное время настает…

– Интересное, – соглашаюсь я и отдаю последний вилок своей капусты очкарику, – только надо было воровать больше.

– Наверное, – растерянно говорит Тарковская.

Кутаясь в свою куртку, она постоянно оглядывается назад. А я смотрю вперед, пытаясь понять, далеко нам еще ехать или эта дорога уже скоро кончится.

Глава 6

Письмо

«Привет, пацаны! Как вы там? Как тетя Хеба и тетя Таня? Как дядя Ставрос и дядя Владик? Пишу вам из главпочтамта, поэтому сразу одно письмо на всех. Почему вы не