Митрополит Антоний Сурожский. Биография в свидетельствах современников - Евгений Святославович Тугаринов

внешнем. Я хочу спросить вас о том, что меня смущает и на что я хотел бы получить ответы. Первое. Препятствует ли образованность духовности? И второе. Может ли священник улыбаться?»

Тогда была очень серьезная дискуссия. На меня просто нападали, меня обвиняли в том, что я улыбаюсь. Мне говорили, что это не духовно. Ты не можешь. Как это так? Я спрашивал, а почему? И аргумент был: «Христос никогда не улыбался». Это обвинение меня очень задело, потому что я все время улыбался. Меня радость переполняла, особенно после богослужения, я не понимал, а почему человек не должен улыбаться?

– Разве это точно известно, что Христос не улыбался?

– Вы знаете, есть такие люди, которые утверждают это с убежденностью очевидцев. А я-то был молоденький иеромонах. Я думал, может, и действительно нельзя, откуда мне знать? И вот я сел и задал ему этот вопрос. Потом я уже понял, что старцы никогда не отвечают на вопрос прямо. Они рассказывают в образной, символической форме – либо в виде притчи, либо в виде события из их собственной жизни.

Владыка начал мне рассказывать, что когда он приехал в Англию, то здесь к нему относились с подозрением и ему частенько приходилось сталкиваться не только с непониманием, но даже с прямой враждой. Зачем он сюда приехал? Почему он сюда приехал? Или, например, его обвиняли в том, чего на самом деле не было, ему, например, говорили, что, мол, ты московский, значит, ты чуть ли не шпион. Владыка Антоний был в той ситуации, которую можно назвать словами «свой среди чужих, чужой среди своих». Он мне рассказывал о том, как он терпеливо преодолевал, смиренно, я бы даже сказал, преодолевал эту первоначальную недоверчивость, недоброжелательность, подозрительность, которая его окружала. Говорил, что только после того, как он получил эти передачи на Би-Би-Си, только после этого он понял, что его проповедь услышана. Он мне рассказывал о том (память, к сожалению, не удержала имен), как люди, англичане, приходили в этот собор, который был пустым, но приходили не для того, чтобы принять Православие, а для того, чтобы увидеть этого человека, благодаря которому они вспомнили о Христе. И хотя, возможно, они потом уходили в свои церкви, но, тем не менее, они приходили и приносили слова благодарности за то, что они услышали о Христе.

Мы беседовали с владыкой минут двадцать, но эти двадцать минут были для меня совершенно другим измерением. Выйдя от владыки, я понял, что получил ответы на свои вопросы, и сказал себе, что сейчас моя задача – запомнить дословно все, что он говорил, потому что понять я сейчас все равно ничего не смогу, потому что это шок, это переполняет, но я должен это унести, разобрать потом по деталям. И вот эти двадцать или тридцать минут, о которых меня предупредила его строжайшая помощница, прошли, и я стал прощаться с владыкой, но было так трудно себя отнять от его отеческой теплоты, от его потрясающей способности слушать и слышать, от этой его деликатности и потрясающе правильной речи, которые подкупили меня. Хотелось потянуть еще и еще, но совесть говорила о том, что нельзя просто так отнимать время у владыки.

Он пригласил меня на следующий день послужить. На следующий день или через два дня была служба, и я приехал. Вы знаете, что между монастырем в Эссексе и владыкой не было близкой дружбы. Какая-то там была странная ситуация, я не помню этого, но, тем не менее, в монастыре меня отпустили, мне помогли добраться даже, кто-то из прихожан меня привез сюда, в Лондон. И я был на этой службе с владыкой. Это было то христианское, о котором говорит Евангелие: кто хочет из вас быть старшим, пусть будет всем слуга. Я получил для себя достойный уважения образец и, самое главное, образ служения Богу и людям, который совпадает с моим восприятием Евангелия. Образ владыки, который сформировался у меня еще в России при прослушивании магнитофонных катушечных записей его бесед, его проповедей (а я был «первым христианином», таким же, как многие русские люди, пришедшие в церковь в доперестроечные и послеперестроечные годы), и вот этот образ владыки совпал у меня с тем, что сформировалось прежде.

Образ владыки формировался у меня еще в годы студенчества в университете, когда еще все происходило прикрыто, когда молитвословы переписывали от руки, а Евангелия брюссельские привозили под полой из-за границы. Тогда была особая атмосфера, конечно. Так вот, собственно говоря, тогда лекции владыки – плохого качества, на магнитных бобинах, которые я слушал еще в университете, потом передачи Би-Би-Си, записанные кем-то, у кого была хорошая аппаратура. Книг ведь не было. Книг владыки Антония в тот момент не было! Вот это впечатление совпало. Совпали три вещи. Совпал его евангельский образ пастыря доброго. Совпало представление о человеке, сочетающем в себе высокую интеллектуальность и высокую духовность, при этом не потерявшем евангельской простоты и обладавшем такой добродетелью, таким даром, как любовь или по крайней мере человеколюбие. Не человекоугодие, а именно человеколюбие. И конечно, потрясающая личная скромность. Наверное, эти вещи, соединившись в одно, сформировали во мне тот, еще раз повторю, образ, который я до сих пор считаю для себя достойным подражания, храню в своем сердце.

Октябрь 2011 г.

Беседовали Галина и Евгений Тугариновы

Лидия Григорьева,

прихожанка Успенского кафедрального собора в Лондоне, писатель и поэтесса

Из глубины молчания

1

Теперь, закрыв глаза, в любую минуту, я могу услышать его голос, медленно и проникновенно произносящий: «Царю Небесный (пауза), Утешителю (молчание), Душе истины (бездонное молчание), Иже везде сь/й и вся исполняяй (тишина), Сокровище благих и жизни Подателю (трепетная тишина), прииди и вселися в ны (углубленное молчание), и очисти ны от всякия скверны (звенящая тишина), и (как восклицательный знак, но почти не повышая голоса) спаси, Ближе, души ниша». Это митрополит Антоний Сурожский молится вместе с нами перед закрытыми алтарными вратами в гулком, просторном лондонском храме Успения Божией Матери и Всех Святых.

Уже много лет дважды в месяц, по четвергам, в семь вечера он проводит здесь свои знаменитые на весь православный мир беседы со всеми желающими, среди которых могут оказаться и постоянные прихожане храма, и случайные пришлецы, просто любопытные и путешествующие, наслышанные о знаменитом проповеднике. Неофиты и фанаты, верующие и жаждущие веры – всяк найдет себе свободный стул в большом соборе, построенном в XVII веке англиканами по типу первохристианских