Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - Константин Маркович Азадовский

что «к удовлетворению вышеизложенного ходатайства <…> препятствий не встречается»[9]. Так началась служебная деятельность М. К.

«Философской пропедевтикой» назывался в то время курс, предназначенный для учеников старших гимназических классов и представлявший собой введение в различные области гуманитарного знания – психологию, логику, этику, эстетику и т. д. Трудно сказать, почему М. К. согласился преподавать этот курс, столь далекий от его основных интересов, но, видимо, это было вызвано необходимостью.

Предположительно в это время он знакомится с Б. М. Эйхенбаумом, преподававшим в гимназии Гуревича русскую словесность. Конечно, их знакомство могло состояться и ранее: выдержавший весной 1913 г. экзамен по славянско-русскому отделению Петербургского университета, Эйхенбаум, как и М. К., был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. В начале 1915 г. он был уже хорошо известен как литератор; его статьи появлялись в широко читаемых столичных журналах, таких как «Заветы», «Русская мысль», «Северные записки».

В гимназии Гуревича М. К. преподавал недолго: он вел занятия до лета 1915 г., а осенью, вернувшись из Сибири, подал прошение об увольнении и в октябре был освобожден от «пропедевтики». Вряд ли он сожалел об этом, тем более что к тому времени уже был принят на должность «словесника» в двух других учебных заведениях Петербурга – Шестой гимназии и Коммерческом училище.

Шестая мужская гимназия (ее полное название того времени – Петроградская Шестая наследника цесаревича и великого князя Алексея Николаевича мужская гимназия) находилась на Чернышевой площади (ныне – площадь Ломоносова), у Чернышева моста; в том же здании располагались с 1911 г. и Одногодичные курсы[10], с которыми гимназия была тесно связана, поскольку ее директором был Г. Г. Зоргенфрей, а преподавателем русского языка и словесности – Н. С. Державин. Это учебное заведение считалось привилегированным; в 1912 г. ему было присвоено имя наследника цесаревича (сына Николая II). Вскоре после начала войны в гимназии разместился лазарет для раненых русских воинов, также получивший имя наследника и великого князя.

Среди воспитанников Шестой гимназии можно найти немало известных лиц. Так, в 1902 г. ее закончил И. И. Мещанинов (1883–1967), известный в будущем лингвист и археолог, действительный член АН СССР (М. К. окажется в 1930‑е гг. его близким сотрудником). Встречаются в списке выпускников и титулованные особы (герцог Лейхтенбергский, князь Голицын, барон Дистерло).

В 1911–1914 гг. учащиеся Шестой гимназии издавали собственный литографированный журнал «Северное сияние»; с 1914 г. журнал издавался типографским способом («на правах рукописи»).

Сближение М. К. с Шестой гимназией началось еще весной 1915 г. Об этом свидетельствует его «пробный» доклад «Этнография в средней школе», прочитанный перед гимназистами 12 марта 1915 г. Сохранившиеся «Тезисы» этого выступления имеют принципиальное значение. М. К. впервые предстает здесь как сложившийся педагог и ученый, не мыслящий преподавание русской словесности вне «родиноведения».

Приводим эти «Тезисы» полностью:

1) Этнография важна как наука, объединяющая циклы гуманитарных и естественных наук. Помимо этого, этнография имеет глубокое общеобразовательное значение как наука, знакомящая с основами народной жизни. Поэтому она должна быть введена в число предметов средней школы.

2) Изучение гуманитарных наук в средней школе должно быть поставлено в связь с изучением этнографии.

3) В частности, преподавание словесности немыслимо без этнографии.

4) Помимо общего этнографического курса и сообщения ученикам этнографических сведений при прохождении курса (гуманит<арного> харак<тера>) необходимо направить учащихся на самостоятельные работы в области этнографии (записи, наблюдения и пр.).

5) Также занятия в связи с частым устройством экскурсий дадут возможность ввести в изучение гуманитарн<ых> наук наглядность, столь способствующую успеху изучения естеств<енных> наук.

6) «Истинная школа должна преследовать не только утилитарные цели, но и этические. Она должна стремиться к выработке здравых понятий о жизни и высоких идеалов».

Этнография, знакомя с основами народной жизни и народного труда, с одной стороны, и с постепенным ростом человеческой культуры, – с другой, неизбежно сумеет возбудить в учащихся и глубокую любовь и уважение к родному народу и веру в человека и его труд. С этой точки зрения, введение этнографии в курс средней школы представляется особенно желательным и важным.

7) С помощью этнографии педагог сумеет ввести учащихся в курс истинно-научных интересов и ознакомить с методами научной работы.

8) Изучение этнографии на основе самостоятельных наблюдений учащихся не должно стоять одиноко. Наоборот, оно может быть вполне плодотворно только тогда, когда оно будет поставлено в связь с общей организацией изучения родины в средней школе. Такая организация является очередной задачей педагогов.

9) Привлечение учащихся ср<едней> школы к доступному их силам изучению родины имеет своей задачей не только педагогические цели, но и глубоко общественные. Родиноведение должно явиться одним из основных заданий новой школы (1–7; 2 об.).

Думается, что пафос этого доклада не оставил слушателей равнодушными и во всяком случае обратил на себя внимание Г. Г. Зоргенфрея, чья поддержка немало способствовала тому, что с осени 1915 г. М. К. получает место преподавателя словесности в Шестой гимназии.

О его работе в этой петроградской гимназии сохранилось немного сведений, но и того, что известно, достаточно, чтобы сделать вывод: молодой учитель стремился по возможности осуществить намеченную им в «Тезисах» «родиноведческую» программу. Так, он предлагал устроить в январе 1917 г.– совместно с учениками пятого класса – выставку по народной словесности. Желая привлечь к этой работе членов родительского комитета, он выражал готовность выступить перед ними с докладом по данному вопросу[11].

Среди коллег М. К. по Шестой гимназии следует выделить Михаила Николаевича Куфаева (1888–1948), виднейшего впоследствии библиографа, книговеда и историка русской книги. Одногодок М. К., окончивший в 1911 г. Историко-филологический и Археологический институты в Петербурге, Куфаев преподавал в 1910‑е гг. русскую словесность в столичных учебных заведениях и, видимо, уже тогда проявлял интерес к «психофизиологии библиофильства»[12]. В Шестой гимназии он вел, кроме того, исторический кружок. Можно предположить, что понимание библиологии и библиографии как отраслей филологической науки у Азадовского и Куфаева решительно не совпадало, но любовь к книге и собирательству не могла не сблизить молодых преподавателей. Следует добавить, что Шестая гимназия обладала прекрасной библиотекой, и многие преподаватели участвовали в ее комплектовании; вопрос о приобретении того или иного издания обсуждался, как правило, на заседаниях Педагогического совета.

Зато со старшим своим сослуживцем Николаем Севостьяновичем Державиным у М. К. сложились в ту пору деловые и при этом доверительные отношения. Ученый-славяновед, опубликовавший уже в начале ХХ в. несколько работ по болгаристике, а также методике преподавания русского языка и литературы в средних учебных заведениях, Державин был тогда заметной фигурой