Шаляпин. Горький. Нижний Новгород - Евгений Николаевич Никитин

накануне праздника. По словам самого Леонида Николаевича, рассказ был подражанием Диккенсу, однако молодого автора заметил Максим Горький, который и пригласил Андреева в книгоиздательное товарищество «Знание», объединяющее многих молодых писателей. По рекомендации Горького Леонида Николаевича приняли в литературный кружок «Среда», куда входили писатели Иван Бунин, Иван Белоусов, Евгений Чириков.

Настоящая слава пришла к Андрееву после издания в 1901 году его рассказа «Жили-были» в журнале «Жизнь». Благодаря помощи М. Горького большим тиражом был выпущен первый том сочинений Андреева. Тогда же оформилась направленность творчества и его литературная манера.

В 1905 году писатель попал в Таганскую тюрьму за то, что позволил провести в своей квартире заседания центрального комитета Российской социал-демократической рабочей партии. В соседней камере сидел Максим Горький. За знаменитых писателей заступился меценат Савва Морозов. Он внес залог, и литераторов отпустили.

В 1908 году Леонид Андреев переехал в Финляндию. Он жил в собственном доме в деревне Ваммельсуу. В Финляндии Леонид Андреев в основном писал драмы.

Когда началась Первая мировая война, он написал патриотическую пьесу «Король, закон и свобода».

В 1916 году Леонид Николаевич стал заведующим литературной редакцией в политической газете «Русская воля», но в 1917 году издание было закрыто.

Октябрьскую революцию Леонид Андреев не принял.

12 сентября 1919 года в 18 часов Леонид Николаевич скоропостижно скончался от паралича сердца в местечке Мустамяки, на даче у своего друга – врача и литератора Ф. Н. Фальковского.

3 декабря состоялся бенефис Шаляпина. В этот день он впервые на сцене Большого театра выступил в главной роли в опере А. Бойто «Мефистофель». Друзья решили преподнести артисту поздравительный адрес. 18 ноября Пешков написал Л. Н. Андрееву:

«Дружище Леонид!

Попробуй ты – вкупе с Гаврилычем (Скитальцем. – Е. Н.) или коллективно – составить адрес Фёдору. Пожалуйста! Дело в том, что мне – носа высморкать некогда».

3 декабря утром Пешков предупредил Шаляпина: «Адрес будет доставлен после спектакля». Адрес подписали: Иван Бунин, М. Горький, К. Пятницкий, А. Алексин, Скиталец, Н. Телешов, Евгений Чириков, Леонид Андреев, С. Скирмунт. В поздравительном послании говорилось:

«Фёдор Иванович!

Могучими шагами великана ты поднялся на вершину жизни из темных глубин ее, где люди задыхаются в грязи и трудовом поту. Для тех, что слишком сыты, для хозяев жизни, чьи наслаждения оплачиваются ценою тяжелого труда и рабских унижений миллионов людей, ты принес в своей душе великий талант – свободный дар грабителям от ограбленных. Ты как бы говоришь людям: Смотрите! Вот я пришел оттуда, со дна жизни, из среды задавленной трудом массы народной, у которой всё взято и ничего ей взамен не дано! И вот вам, отнимающим у нее и гроши, она, в моем лице, свободно дает неисчислимые богатства таланта моего! Наслаждайтесь и смотрите – что может быть с вами, если проснется в народе мощь его души, и он бурно ринется вверх к вам и потребует от вас признания за ним его человеческих прав и грозно скажет вам: хозяин жизни тот, кто трудится!

Фёдор Иванович!

Для тысяч тех пресыщенных людей, которые наслаждаются твоей игрой, ты – голос, артист, забава, ты для них – не больше; для нас – немногих, ты – доказательство духовного богатства родной страны. Когда мы видим, слушаем тебя, в душе каждого из нас разгорается ярким огнем святая вера в мощь и силу русского человека. <…>

Мы смотрим на тебя как на глашатая о силе духа русского народа, как на человека, который опередив сотни талантов будущего, пришел к нам укрепить нашу веру в душу нашего народа, полную творческих сил.

Иди же, богатырь, всё вперед и выше!

Славное, могучее детище горячо любимой страны, – привет тебе!»

Футляр для адреса был выполнен из серебра в форме книги в старинном кожаном переплете с изображением пахаря с сохой на пашне.

Новый 1903 год Пешков встретил в Нижнем Новгороде, Шаляпин – в Москве.

В конце 1890-х годов в Москве по инициативе Н. Д. Телешова образовался литературный кружок «Среда» (название от дня недели, в который участники объединения собирались на квартире организатора или у кого-либо из членов). Пешков был членом кружка. Николай Дмитриевич вспоминал:

«В 1899 году я познакомился в Нижнем Новгороде (город Горький) с Алексеем Максимовичем Горьким, который очень заинтересовался нашим кружком и обещал быть у нас непременно.

С той поры он всегда, когда приезжал в Москву, бывал на наших “Средах”. Ему нравились эти товарищеские собрания, где в интимном кругу, без всяких посторонних людей, молодые авторы сами читают свои новинки, еще не появившиеся в печати, а товарищи высказывают о прочитанном свои откровенные мнения. Все мы тогда были молоды, и дружеская поддержка была всем нам очень нужна и полезна.

“Хочется мне, – писал мне Горький из Арзамаса, куда был выслан из Нижнего, – чтобы вы поближе привлекли к себе Андреева: славный он, по-моему, и талантливый”.

Вскоре после этого Горький приехал в Москву и в первую же среду привез к нам Андреева – молодого, красивого, стеснявшегося среди признанных писателей. Рекомендовал нам Горький и еще одного писателя для “Сред”.

“Живет у вас в Москве человек интересный и талантливый: бывший певчий – Петров. Под стихами подписывается – “Скиталец”. Занятный малый. И стихи его такие, что – вот! Советую позвать его; будет полезен”».

Скиталец (настоящее имя – Степан Гаврилович Петров) в цикле очерков «Река забвения» рассказал и о «Среде»:

«Вначале кружок, аккуратно собиравшийся по средам, представлял из себя тесно-приятельскую компанию молодых, начинающих писателей, присоединившихся к ним пожилых неудачников, любителей литературы, двух-трех художников и тому подобной богемы, не знавшей, где ей голову приклонить. Там был далеко не знаменитый художник Первухин (брат писателя), Голоушев (художник, художественный критик и врач), “поэт из народа” Белоусов – переводчик “Кобзаря” Шевченко, портной по профессии; выделялся красноречием Юлий Бунин (брат писателя) – редактор “Вестника воспитания”; был еще старик Гославский, похожий на Саваофа и Саваофом же прозванный, с иконописной шевелюрой и бородой (хотя на этом и кончалось сходство, так как после третьей рюмки Саваоф впадал в транс и неудержимо сквернословил в бессознательном состоянии); он что-то писал в уличных газетах, влача полунищенское существование. Был хороший такой старичок – Хитрово, где-то служивший и ничего не писавший, но не пропускавший ни одной “Среды”.

С этой разношерстой компанией сошелся писатель Николай Телешов.

Сблизившись с Телешовым, кружок стал собираться каждую среду в его большой квартире на Чистых прудах. Зачитывали новые рукописи, обсуждали их. После полуночи подавался хлебосольный старомосковский ужин с умеренной выпивкой.

“Среда”