Рерих. Таинственная Россия в творчестве великого художника - Анна Марианис

на его посохе угадывается крестообразное навершие. Столь же символичны купола храмов и синеющие за ними горы. Над ними возвышаются белые облака, формы которых явно намекают о близости высшей, горней обители. Храм земной соседствует с храмом небесным — только в такой тесной и неразрывной взаимосвязи и реализуется истинная духовность и подлинное Знание. Странник идет вдоль прекрасного спокойного озера; оно может означать как алтайское Беловодье, так и идею присутствия Тонкого мира, всегда сопутствующего духовным поискам. В древнейших религиях Тонкий мир символизировала вода, а Огненный мир — огонь.

В мировоззрении Рерихов Град Светлый, или Звенигород, олицетворял Россию будущего, Россию совершенную, очистившуюся от всякого зла.

К теме этого прекрасного будущего мы еще вернемся.

Святой Сергий Радонежский

Немало картин Рериха было посвящено преподобному Сергию Радонежскому, что отвечало одному из главных направлений общественно-культурной и духовной работы, которую художник проводил в те годы среди православных общин русских эмигрантов. Вместе с полотнами, написанными Николаем Константиновичем ранее[230], эти работы составили целую коллекцию образов великого русского подвижника.

В 1925 году мастер создал сияющий чистыми, яркими красками холст „Сергий Строитель“ (см. на вкладке). В 1930-е годы он написал еще несколько произведений, посвященных великому святому. На полотне „Часовня Святого Сергия на перепутье“ (1931 г.) и двух вариантах картины „Сергиева пустынь“ (1933 и 1936 гг.) художник изобразил не самого чудотворца, а места, связанные с его именем.

В 1932 году на свет появилось одно из самых загадочных полотен Николая Рериха — „Святой Сергий Радонежский“[231]. Мастер также написал для него эскиз „Святой Сергий“. Картина чрезвычайно интересна глубоким духовным символизмом. Подвижник неслучайно изображен на фоне русской рати, идущей на Куликовскую битву. Чудотворец держит в руках символический Храм — символ Святой Руси, слева от него изображена основанная им земная обитель, Троице-Сергиева лавра, а справа — иконописный Лик Христа, земным отражением которого Рерихи считали преподобного Сергия. На картине также запечатлен один из самых древних и значительных философских символов, встречающихся в культурах разных стран мира — Всевидящее око.

Святой Сергий Радонежский». 1932 г. Деталь (символ Всевидящего Ока)

О его значении, нередко превратно понимаемом (в том числе и в наше время) художник писал: «Сообщают, что общеизвестное изображение „Всевидящее Око“, так знакомое с древнейших времен в храмах византийских и православных, ныне признано масонским изображением. При этом такая ересь твердится людьми, которые, казалось бы, должны знать историю церкви и древнейших церковных символов. Неужели же история настолько мало изучается, что всякое преднамеренно злоумышленное лганье простодушно воспринимается. Ведь это было бы более чем прискорбно»[232].

Николай Рерих. «Часовня Святого Сергия на перепутье». © Фрагмент. 1931 г. Государственная Третьяковская галерея, 2024 г.

Е. И. Рерих в своих письмах тоже не раз упоминала понятие Всевидящего Ока:

«Будем помнить, что ничто не ускользает от Всевидящего ока, и все мы под постоянным испытанием, и кому больше дано, с того и больше взыщется»[233].

«Для Всевидящего Ока мы — открытая книга…»[234]

Наконец, объяснение смысла символа Всевидящего Ока встречается и в записях духовного ученика Рерихов Б. Н. Абрамова:

«Всевидящее Око есть символ рекордов Акаши»[235].

«Всевидящее Око. В свитках Акаши запечатлевается все происходящее во Вселенной. (…) Пространство все видит и все запечатлевает. Память природы бездонна. Также и жизнь каждого отдельного человека зафиксирована на фильме пространственных рекордов. Не забыто из нее ничего. И все неуничтожаемо. Отсюда и символ Всевидящего Ока Пространства…»[236]

К этому остается лишь добавить, что данный символ встречается на старинных православных иконах и в оформлении православных храмов.

Но, пожалуй, главной тайной произведения «Святой Сергий Радонежский» является пророческая подпись, начертанная славянской вязью в самой нижней части холста. Ее текст предрекает: «Дано Святому Преподобному Сергию трижды спасти Землю Русскую. Первое при князе Дмитрии. Второе при Минине. Третье…» Продолжение скрыто за многоточием.

Тайну пророческой подписи мастер открыл в частном письме от 21 февраля 1938 года В. Ф. Булгакову[237], директору Русского культурно-исторического музея в Праге, которому передал эту картину в 1937 году. В 1938 году, когда решено было воспроизвести ее в печатном издании, живописец посоветовал Булгакову прикрыть надпись: «Если Вы хотите воспроизвести картину „Св[ятой] Преподобный Сергий“, то, конечно, это нужно сделать без надписи, как Вы и предполагаете. (Надпись вообще можно временно прикрыть. Но внутри будем знать твердо, что Преподобный дважды спасал Родину от врага внешнего, от него же спасет и в третий раз.)»[238]

Н. К. Рерих

Запечатленное на картине и в письме Н. К. Рериха пророчество осуществилось в 1941 году, в самый драматический момент российской истории — при наступлении фашистских войск на Москву.

Именно под столицей, недалеко от тех мест, где находится основанная преподобным Сергием обитель — Троице-Сергиева лавра, враг был остановлен.

В письме Булгакову художник отметил: «Помните, Вы мудро прикрыли надпись на картине „Св[ятой] Сергий“. Не сказать же тогда, что дано спасти от немцев. А до Сергиевой Лавры так и не дошли враги, а ведь у порога были»[239].

Остановимся чуть подробнее на довольно загадочных обстоятельствах этого осуществившегося предсказания. Историки до сих пор считают, что, помимо героизма советских солдат, врагу помешали прорваться к Москве погодные условия — непрерывные дожди в условиях бездорожья тех сельских местностей, по которым шли немецкие танковые колонны. Новейшие исследования этого важного эпизода войны открыли обстоятельства не только драматические, но и довольно таинственные.

Так, журналист Александр Меленберг опубликовал в прессе статью «Генерал Мороз, полковник Бездорожье, политрук Грязь», в которой привел убедительные факты, свидетельствующие о том, что дорогу на Москву фашистам преграждал не только героизм советских солдат, но и нетипичные для нашей страны погодные условия. «Природный фактор — одна из главных причин, решивших исход сражения под Москвой в 1941 году, — писал журналист. — Что очевидно для всех, кроме советских генералов-мемуаристов и поклонников их творчества из числа местных историков. Эти предпочитают утверждать, что мороз и зима для обеих сторон были морозом и зимой. Акцентируют внимание на заключительной части битвы (ноябрь-декабрь), сознательно или бессознательно замалчивая условия предыдущей фазы немецкого наступления — второй половины октября 41-го года».

А. Меленберг подчеркивал, что тогда климат в лице генерала Мороза еще находился в резерве. Между тем, именно в тот момент для Красной Армии сложилась крайне сложная, если не сказать — драматическая ситуация. 7 октября 1941 года в кольцо окружения, состоящего из 3-ей и 4-ой немецких танковых групп, попали сразу четыре советских армии под Вязьмой, а 9 октября 2-я немецкая танковая группа