Василий Московский - Твои крылья

Не успел мир подивиться успеху Луи Блерио, как все газеты запестрели новым именем, доселе ни Европе, ни Америке неведомым - Михаил Ефимов. Называли его и "месье Карашо", и "русский медведь", и "король воздуха". Верно, блистательные его достижения в небе были похожи на чудо. Спустя три недели после первого самостоятельного вылета Ефимов установил мировой рекорд продолжительности полета с пассажиром, тем самым перекрыв достижения чемпиона Франции Анри Фармана и известного американского летчика Орвила Райта.

Дома, в Одессе, Михаила Ефимова узнали гораздо раньше. Молодой электромеханик, работавший на телеграфе железной дороги, увлекся сначала велогонкам, потом стал участвовать в мотосоревнованиях. Дважды завоевывал звание чемпиона России по мотоспорту. Между тем в Одессе вслед за Петербургом состоялось открытие аэроклуба. Разумеется, для местной знати: увлечение авиацией стало модой у высокопоставленных особ. А Ефимов - простой рабочий парень. В клубе поднимались на воздушных шарах, затем механик-изобретатель Цацкин построил планер. Да вот беда: никто из господ авиаторов, как ни тужился, не смог на нем взлететь. Летать на планере начал Михаил Ефимов. Весь город летом 1909 года сбегался глазеть на храбреца, плавно парящего в небе!

Ни авиашкол, ни летчиков в России еще не было. И одесский банкир Ксидиас решил нанять Михаила Ефимова, послать на учебу во Францию к Фарману, а затем сорвать солидный куш за его платные публичные полеты.

Так Михаил очутился во Франции. И с первого полета завоевал симпатию и доверие Анри Фармана. Поначалу ни слова не зная по-французски, Ефимов на замечание учителя откликался по-русски: "Хорошо!", - за что был прозван "месье Карашо".

В январе 1910 года Михаил Ефимов блестяще сдал экзамен на звание пилота-авиатора. Вскоре корреспондент русского журнала "Спорт и наука" сообщает из Франции: "Фарман, признав Ефимова самым выдающимся и способным из своих учеников, поручил ему обучение пилотажу четырех офицеров французской армии".

В марте 1910 года, вернувшись на Родину, Михаил Ефимов совершает на ипподроме в Одессе первые в России показательные полеты на самолете. Столпы аэроклуба, куда раньше никак не мог поступить Михаил Ефимов, теперь торжественно надевают на него лавровый венок, увитый голубой лентой с надписью: "Первому русскому авиатору". И в этот момент, как пишет находившийся на торжестве журналист, "народ, тот самый простой народ, из которого вышел Ефимов, подымает его на руки и несет".

Перед отъездом на международные авиационные соревнования в Ниццу Ефимов посылает телеграмму военному министру в Петербург: "...жду с нетерпением того момента, когда... предложу свои услуги моей дорогой Родине..." В этой телеграмме Михаил Ефимов с гордостью называет себя "сын России".

В течение года на соревнованиях лучших летчиков мира в Ницце, Вероне, Будапеште, Реймсе Михаил Ефимов устанавливает рекорды, завоевывает первые места и призы - за наибольшие скорость и дальность полетов, точность посадки.

Осенью 1910 года Михаил Никифорович Ефимов назначается старшим инструктором только что организованной Севастопольской (Качинской) авиационной школы. Так Ефимов становится наставником первых военных летчиков России. К тому времени относится ряд его выдающихся экспериментов: эскортирование кораблей в море, ночное бомбометание, взлет-посадка в темноте с использованием прожектора.

В первую мировую войну Михаил Ефимов пошел на фронт добровольцем, отличился в боях, за что был отмечен наградами и произведен в прапорщики. Ранее ему было пожаловано царским указом звание "почетного потомственного гражданина Смоленской губернии". Но никакими подачками и знаками внимания власть имущие не смогли прельстить Михаила Ефимова - первого русского летчика и верного сына России. В дни Октября он без раздумья стал на сторону большевиков.

Пример Михаила Ефимова увлек в небо сотни отважных. Ефимов встречался и был близко знаком со многими, кто возвеличил славу русской авиации, в том числе с Николаем Егоровичем Жуковским и Петром Николаевичем Нестеровым.

Военный летчик, основоположник высшего пилотажа Петр Николаевич Нестеров - гордость отечественной авиации.

Авиацией Нестеров увлекся, еще будучи молодым артиллерийским офицером во Владивостоке. С большим трудом он добился в 1911 году назначения в Петербургскую воздухоплавательную школу, а затем в ее Гатчинский авиационный отдел. Успешно закончив обучение в Гатчине, он прошел тренировку на самолетах в Baршаве. В 1913 году начал службу военным летчиком в Киеве.

П. Н. Нестеров был авиатором пытливого ума. Впервые в мире 9 сентября 1913 года на Киевском аэродроме он выполнил на самолете замкнутую кривую в вертикальной плоскости - фигуру, впоследствии названную петлей Нестерова (мертвой петлей). Столичные русские газеты сообщали: "Сегодня в 6 часов вечера военный летчик 3-й авиационной роты Нестеров в присутствии других летчиков, врача и посторонней публики сделал на "ньюпоре" на высоте 600 м мертвую петлю, т. е. описал полный круг в вертикальной плоскости, после чего спланировал к ангарам". Нестеров по-новому поставил вопрос об устойчивости и управляемости самолета. Первым в России он познал на практике такое интересное явление, как перекрестное действие рулей при кренах более 45°. В подобной ситуации рули высоты служат рулями поворота, а руль поворота рулем высоты. П. Н. Нестерову были строго запрещены его, по определению начальства, "акробатические" полеты. За один из таких экспериментов Нестерову угрожали месячным арестом. И только в начале первой мировой войны для тугодумного руководства стала наконец понятна роль "акробатических" полетов отважного пилота - ведь в воздушном бою самолет должен свободно перемещаться всех плоскостях.

Благодаря Нестерову авиаторы осваивали фигуру высшего пилотажа: вираж, боевой разворот, петлю, управляемый переворот через крыло. Петр Нестеров считал, что высший пилотаж должен служить задаче, которую позднее сжато и четко сформулировал Валерий Чкалов: "Самому сбивать неприятеля, а не быть сбитым"!

В начале первой мировой войны Петр Николаевич Нестеров совершил небывалый подвиг: в воздушном бою с неприятельским самолетом-разведчиком, пытавшими установить расположение и численность частей русской армии перед наступлением, впервые в истории авиации применил таран. Герой погиб, но боевое задание выполнил.

Подвиг Нестерова всколыхнул страну и армию. Его ученик и товарищ, военный летчик Евграф Крутень писал в газету, вспоминая слова Петра Николаевича, сказанные в Гатчине за три месяца до его последнего боя: "Теперь меня занимает мысль об уничтожении неприятельских аппаратов таранным способом. ...Например, ударив на лету своим шасси неприятельский аппарат сверху". И вот как заканчивал Крутень свое письмо: "Итак, начало боя в воздухе положено... Слава тебе, русский герой!.. Слава богу, что русские таковы!"