Мужество - Михаил Сергеевич Канюка

спешил к трапу парохода, около которого договорились встретиться, и с удивлением заставал возле него явно скучающего Яшу…　

— Яшуня, знаешь ребят себе под стать? — спросил как-то Бадаев и в ответ услышал Яшино привычное: «Или!»　

Так появились в отряде старший брат Якова Гордиенко Алексей, еще несколько его друзей по школе и комсомолу. Бадаев надумал организовать из них нечто вроде «легкой кавалерии» — летучего мальчишеского отряда,　незаменимого в разведке и менее уязвимого, чем взрослые бойцы. Конечно, риск был огромный: сумеют ли подростки проявить необходимую осторожность и бдительность? А если провал? Выдержат ли пытки, не предадут ли товарищей? А что скажет он матерям, если их дети погибнут?　

Однако, ближе познакомившись с ребятами, Бадаев все более убеждался в их стойкости и преданности товарищам. В то же время он видел: они так сильно ненавидят фашистов, что не смогут остаться в стороне от борьбы. Если не привлечь их к организованной подпольной деятельности, они самостоятельно поведут борьбу с врагом. И сколько при этом наделают лишних ошибок, принесут ненужных жертв! И он решил: мальчишескому верховому отряду — быть! А возглавит его Яша.　

Информируя Москву о своих действиях, Бадаев сообщает 12 сентября: «Для разведки и связи подобрал замечательных юношей…» А через несколько дней, 15 сентября, он передает: «Молодежная группа оформлена. Во главе поставлен Яков Гордиенко. Ему шестнадцать лет, смелый и энергичный…»　

Последовавшие события подтвердили правильность этого решения. Яша и его друзья оправдали все возложенные на них надежды. И даже более того, стали в своем роде незаменимыми в борьбе с оккупантами.　

Встречи, встречи… Десятки, сотни. А в отряд вливались единицы.　

…Одной из первых пришла в отряд Тамара Межигурская, отправив в тыл со знакомыми своего пятилетнего сына. Когда Бадаев узнал об этом, у него, словно от недоброго предчувствия, сжалось сердце. Первой реакцией было не брать ее в отряд, но потом Павел подумал, что и у него, и у многих других бойцов из отряда тоже есть дети. Именно за них, за их будущее счастье отцы и матери вступили в борьбу с врагом.　

В том, что Тамара Межигурская рвалась в бой, сомневаться не приходилось. Межигурская сама попросила своего начальника (она была сотрудницей областного управления НКВД) направить ее туда, где сейчас тяжелее всего. И когда Тамаре предложили вступить в отряд Бадаева, она тут же согласилась.　

Очень скоро командир убедился в том, что Межигурская могла бы стать хорошей связной: немногословная, сдержанная, наблюдательная, она старалась и умела незаметно быть полезной во всем, что происходило вокруг.　

Однажды к Бадаеву привели высокую, статную, очень красивую девушку. Вьющиеся волосы обрамляли ее удлиненное лицо. Под тонкими, выгнутыми дугой бровями сияли темные большие глаза.　

— Это Тамара Шестакова, медсестра с госпитального судна, — представил вновь прибывшую парторг Зелинский. — Боевая дивчина: фашист строчит из пулемета на бреющем, а она знай себе раненых перевязывает да ободряет, словно и не пули свистят около нее, а дождик идет, — сказал Константин Николаевич.　

— Это безрассудно, — нахмурился Бадаев, — подобная храбрость к добру не приводит. Хотя… и она в некоторых случаях необходима.　

Шестакова потупилась, слушая командира — такого молодого на вид и такого рассудительного и сурового. А Бадаев продолжал уже более мягко:　

— Если останетесь у нас в отряде, геройствовать подобным образом вам не придется. Работа у нас такая, что все надо делать скрытно, незаметно — даже ходить, а иногда и дышать… Город знаете?　

— Я не одесситка… — чуть слышно проговорила Тамара.　

— Это плохо, — заметил Бадаев. — Изучайте город, пока еще есть время… А фашистов бить хотите?　

— Очень хочу! — горячо ответила Шестакова.　

Командир одобрительно кивнул:　

— Вот это хорошо. Только есть еще одно «но»…　

Тамара с тревогой взглянула на Бадаева.　

— Как мы теперь разбираться будем с двумя Тамарами: ведь у нас в отряде уже есть Тамара Межигурская…　

Шестакова облегченно засмеялась. Парторг хитровато прищурил глаза, посмотрел на девушку и предложил:　

— Будем называть Межигурскую Тамарой-маленькой, а Шестакову — Тамарой-большой.　

С тех пор так и называли в отряде двух Тамар — «большой» и «маленькой». Межигурская и Шестакова стали связными Бадаева.　

Дел в лагере с каждым днем и даже часом прибавлялось. Только решили вопрос об оружии и боеприпасах, как надо было подумать о запасах продуктов питания для бойцов: ведь на одних консервах долго не протянешь. Бадаеву было яснее, чем многим другим в отряде, что борьба предстоит долгая и тяжелая и поэтому устраиваться в катакомбах надо обстоятельно.　

Завхоз Клименко никак не мог прийти к выводу, на чем удобнее готовить еду: на печи, которую еще надо было сложить, или же на примусах. С одной стороны, на печи удобнее варить на большое количество людей. Но дым мог выйти на поверхность и этим выдать местонахождение отряда. Да и заготовка топлива была очень уж трудоемкой. Кроме того, в условиях катакомб дрова быстро отсыревали и становились созсем непригодными для топки. Готовить на примусах… Сколько же их надо было, чтобы наварить еды на весь отряд? А где взять столько ценного по тому времени керосина?　

В конце концов решили запасаться примусами и керосином. Через несколько дней они были доставлены в катакомбы. В подземной кухне вкусно запахло наваристым борщом, по которому уже скучали молодые бойцы, оборудовавшие катакомбы для отряда.　

А дни все летели… Незаметно кончился август, промелькнул в хлопотах и приготовлениях сентябрь. Октябрь заявил о себе штормовыми ночами, пожарами, грохотом боев, что шли уже под самым городом. Фашисты все сильнее сжимали кольцо вокруг Одессы.　

В конце сентября по наступающим войскам противника был нанесен комбинированный удар: корабли под командованием контр-адмирала С. Г. Горшкова высадили 3-й полк морской пехоты в районе Григорьевки, одновременно в тыл врага был сброшен парашютный десант. В результате фашистские войска были отброшены на 5–8 километров от города.　

В те дни «Правда» писала:

«Среди бесчисленных подвигов, совершаемых советскими патриотами в Отечественной войне, героическая оборона Одессы, так же как Ленинграда и Киева, является волнующим примером беззаветной любви к Родине и к родному городу, изумительным по силе проявления массового бесстрашия и коллективного героизма».　

Все попытки врага захватить город оканчивались провалом. Однако обстановка на Юге Украины осложнилась. Группа гитлеровских армий «Юг» угрожала прорывом в Донбасс и Крым. В этих условиях Ставка приняла решение использовать войска Одесского оборонительного района для усиления обороны Крыма. В директиве Ставки от 30 сентября 1941 года значилось: «Храбро и честно выполнившим свою задачу бойцам и командирам Одесского оборонительного района в кратчайший срок эвакуировать войска Одесского района на Крымский полуостров».　

С первых чисел октября корабли Черноморского