Страницы из дневника - Владимир Амфитеатров-Кадашев

— Отрекся? Отрекся?

Сожаление к царю я встретил лишь у Розочки Гольденблюм, которая заявила, без всяких оговорок, что ей жалко наследника — очаровательного мальчика, и что солдаты, шатающиеся сейчас по улицам, ей совсем не нравятся. Ходят слухи, будто бы Протопопов скрывается в Москве и его усиленно ищут, но пока не нашли. Зато проводили массами арестованных полицейских. На Тверской толпа на них глазела с любопытством, но не оскорбляла. На окраинах, говорят, были безобразнейшие сцены издевательства. Арестованы также градоначальник и Мрозовский. Юнкер Саблин{28} рассказывал мне, что александровцы так блестяще исполнили операцию окружения и захвата здания штаба, что даже арестованный Мрозовский выразил им свое восхищение.

Часа в 4 я пошел к Городской думе. По Тверской поперек улицы стояли цепи гимназистов и каких-то девчонок, норовивших никого не пропускать. Требовали каких-то «билетов». Впрочем, когда я называл себя представителем печати — пропускали беспрекословно. У Думы было совсем неинтересно: зачем-то раздавали кому попало винтовки и револьверы, без толку сновали солдаты и среди них крайне взволнованный кинорежиссер Гарри. Встретившийся мне Жорж Якулов{29} сообщил последнюю новость: в Москве образовался Совет рабочих депутатов, заседающий в доме генерал-губернатора. В это время раздалось: «Ура!» Я увидел медленно двигавшийся к Театральной площади автомобиль, в котором стоял что-то говоривший человек с приятным лицом. Я услышал только: «И свобода будет! И победа будет!» Это оказался член Государственной Думы М.М.Новиков{30}, специально прибывший из Петербурга для информации Москвы. А завтра ждут нового министра юстиции Керенского.

Пройдя опять через кордоны неизвестно кем расставленных поперек Тверской «малых сих», я отправился домой, несколько утомленный этим гамом и гвалтом. Вечером с Лелей[15] был в «Летучей мыши». После спектакля мы пошли в Алатр{31}. По дороге купили экстренное прибавление — последний Высочайший манифест Николая II. Никогда не любил я царствовавшего императора; но, должен признаться: стиль и тон манифеста весьма благороден. В «Алатре» к нам подошел М.М.Кринский, репортер «Утра России», и сообщил, что и Михаил отрекся в пользу народа. Будет республика! Утомили ли меня дневные события или разговоры с Лелей были слишком интересны, но я принял это исключительное сообщение как-то равнодушно и спокойно.

4 марта

«Утро России» перешибло все газеты: сегодня вся первая полоса занята описанием романтических приключений «вашего корреспондента», пробравшегося в царский поезд, следовавшего (переодевшись солдатом) в нем во время метания между Дном и Псковом, видевшего, как Шульгин и Гучков прошли в царский вагон и т.д. Все это — чистейшее арапство, конечно: «Ваш собственный корреспондент» — Александр Тамарин; одно имя гарантирует полное отсутствие правды в сем удивительном сообщении. У «Бома» спорят: где этот самый Тамерлан-Тамарин пропивал данные ему под отчет деньги, во время предполагаемой погони за царским поездом? Один уверяет, что у него хватило совести все-таки доехать до Твери и пьянствовать там. Другие же считают нелепой самую мысль о присутствии у Тамарина хоть какой-нибудь совести и предполагают, что пропой подотчетных сумм происходил в какой-нибудь московской трущобе. Раецкий, конечно, знает, что все, написанное Тамариным, — брехня, не мальчик же он в самом деле. Но тираж со 100000 скакнул до 350000! Победителей не судят. Впечатление в публике от тамаринского вранья — огромное: кроме нас, журналистов, все поверили этим несообразностям, и фраза государя о том, что он поедет в Ливадию разводить цветы, всеми повторяется со смехом, а заявление Нилова{32} о необходимости открыть фронт — с негодованием[16]. Другая сенсация — приказ по войскам Петроградского гарнизона, коим обезоруживаются офицеры, отменяется честь и т.д. Приказ издан Советом. Мне он очень не понравился, а военные, которых я видел, определенно говорят: «Это конец!» Вообще, многое мне начинает не нравиться: 1) сегодня вышла газета с.-д. большевиков, открыто призывающая к пораженчеству; 2) слишком много безобразия на улицах — эти летящие автомобили, в коих «людно и оружно» ощетинившись винтовками сидят солдаты, хотя никакой враг им не угрожает, эти увешанные алыми лентами мальчишки, вооруженные винтовками, которые они держат так, что при встрече с ними у меня невольно шевелится мысль: «Вот она, моя смерть идет!»; этот никчемушный народ, без всякого дела слоняющийся по улицам, — все это беспокоит и возмущает. Самое плачевное, что этот променад и бессмысленная трата бензина донельзя всем нравится. Сегодня встретил Котю Трубецкого[17], который рассказал мне о любопытном разговоре, подслушанном им на улице.

— Я хочу, чтобы была республика, — ораторствовал какой-то мастеровой, — но чтобы царем вместо Николая Александровича сидел бы Николай Николаевич.

Из дальнейшего выяснилось, что под республикой сей гражданин разумел не политическую форму правления, а некий бытовой уклад, сводящийся к dolce far niente[18], беспрерывному променаду и хорошему за сие жалованию. Третья причина, почему мне перестает нравиться революционный карнавал, — это то, что уже получило иностранное прозвище «эксцессы»: какие-то человеки ворвались в «Русские ведомости», захватили машины, отпечатали воззвание Совета. Другие человеки расположились как дома в типографии «Русского слова» и печатают там свои «Известия», третьи человеки, наконец, реквизировали помещение одного шантанчика, слопали весь балык в буфете и не хотят уходить, ибо помещение им нравится. Все это до крайности тревожно. Нехорошо тоже, что опять поднялся вой насчет буржуазии, тот самый вой, который погубил 1905 год! И слишком свободно допускается агитация против войны; правда, она не имеет никакого успеха, но все-таки, — вчера, например, в Обществе деятелей периодической печати два большевика, Фриче и Подбельский{33}, провели антивоенную резолюцию. Правда, сегодня Общество собирается вновь, чтобы бить отбой, но нехорошо все это...

Из других новостей: Временное правительство распорядилось созвать избранную на последних выборах Государственную Думу, выборы коей были кассированы Протопоповым. Кстати, Протопопов оказался в Петербурге и явился в Государственную Думу. Подобно другим арестованным, он направлен в Петропавловку. Известие об аресте митрополита Питирима — неверно. Питирима, правда, привезли в Думу, но здесь объявили свободным. В Москве арестован протоиерей Восторгов{34}, а также кинорежиссер Гарри, выпустивший совершенно идиотское воззвание с подписью: «За начальника штаба Гарри». По этому поводу Вера Зайцева{35} сказала: «А наш-то Гарри! Оказывается не просто, но "за начальника штаба"!»

Сегодня на Красной площади новый командующий войсками подполковник Грузинов{36}, бывший член Земской управы, октябрист, устроил парад. Говорят, что было до крайности эффектно, хотя в задних рядах замечалось безобразие: солдаты в строю курили и т.д. Я не