Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков

и бежали на уроки. Отогревшись, жуки настырно скреблись в коробкáх — и мы незаметно выпускали их в классе во время занятий. При взлёте они тяжело гудели, летели к окну, ударялись о стекло и падали на подоконник. Смех ребят и визг девчонок, одно и то же каждый день, но почему-то всякий раз полёт жука случался неожиданно и будто по-новому.

Всего этого майского трепета и ликования детских лет больше нет! Куда пропали майские жуки, где бабочки, мелькавшие на солнечном свету в холодный и ветреный день, — лимонницы и шоколадницы, а иногда вдруг павлиний глаз! А какие огромные шмели гудели у самой земли в поисках норок и щелей! И ласточки летом больше не летают — их было очень много, они лепили гнёзда под карнизами и балконами.

Яркие, пронзительные воспоминания детства! Они остались у меня в памяти словно контрастная картинка — как будто я выхожу из тёмного зала кинотеатра «Ландыш» на улицу и солнечный свет резко слепит глаза, просто поражает — а потом невероятно радует.

У нас была дача: свои шесть соток, деревянный летний домик и сарай. Летом у всех вокруг всё цвело и росло. Постоянно надо было что-то делать: то пилить, то копать, то идти за водой к колодцу или за навозом в поле. Земля не грязь — это я знал с детства. За лесом, у заброшенной железной дороги, был песчаный карьер, куда мы гоняли на велосипедах купаться. Загорать у воды или рвать малину (казалось, только руку протяни) было невозможно: разнокалиберные оводы и слепни вились тучей и больно впивались в тело даже сквозь рубашку. Так что мы быстро вылезали из воды, босыми и мокрыми прыгали на велосипеды — и скорее обратно.

У нас был деревянный «финский» домик без печки, но я его очень любил и ездил на дачу даже глубокой осенью, когда рано темнело и быстро подмораживало, — и, чтобы лечь спать, надо было настроиться и решительно залезть под холодное одеяло: это было всё равно что прыгнуть в ледяную воду. Отец сидел далеко за полночь, курил, пил крепкий чай, вздыхал и скрипел зубами — он слушал западные голоса: радио «Свобода», «Голос Америки», «Лондон-Лондон Би-би-си». Слышимость была замечательная — по сравнению с Москвой, где глушили весь коротковолновый диапазон.

Зимой мы бегали на лыжах в Ромашково и там в лесу катались с гор, обожали прыгать с трамплина. Лыжи иногда ломались. И ещё в школе играли в футбол — круглогодично, это была просто обязаловка: половина класса была спартаковцев, другая половина — армейцев. Осенью играли в лесу на поляне часа по два, пока не темнело так, что мяч, улетевший в кусты, терялся; мы искали его в кромешной тьме, пока кто-нибудь на него не наступал. Зимой сразу после уроков мы играли в хоккейных коробках во дворах. Я вёл статистику по месяцам: результаты игр и забитые голы — и так весь учебный год.

Проблемой всей моей жизни была астма. Кажется, мои самые ранние воспоминания связаны с тем, что я не мог дышать. Я боялся ложиться спать, потому что приступы астмы бывали по ночам. Из-за астмы меня всё время заставляли делать зарядку, постоянно выгоняли из квартиры на свежий воздух и следили, чтобы я ходил на лыжах и плавал в бассейне «Москва» даже зимой, в седьмом павильоне, где были дорожки и сауна. И в восьмом классе я проплыл 800 метров за тринадцать с половиной минут. Это действительно помогало, и в старших классах я про астму забыл.

1.2 Сдача норм ГТО, тренировки и соревнования

Тёплой осенью 1974 года наша школа № 749 в полном составе сдавала бег на стадионе «Медик» на выполнение нормативов комплекса ГТО — «Готов к труду и обороне». В то время ГТО считался настоящим спортом, на крупных соревнованиях присваивали звание «Мастер спорта СССР», проводили чемпионаты страны. На золотой значок ГТО надо было пробежать 1000 метров за 3 минуты 20 секунд. Никто из моего девятого класса «А» не представлял, что это за время и как быстро надо бежать, чтобы уложиться в норматив. Про разминку мы тоже ничего не знали, просто стояли и смотрели, как бегут ребята из других классов, и ждали своей очереди. Когда на линии старта построили сильный забег из десятиклассников, среди которых были лучшие лыжники и баскетболисты нашей школы, то бежать вместе с ними никто не захотел. Забег оставался неполным, а наш учитель физкультуры Алексей Алексеевич, он же Ликсейсеич, не давал старт, пока не наберётся человек двадцать. Тогда он решительно подошёл к нам и спросил, кто готов бежать. Мои одноклассники, давясь от смеха и зная, что наш зацикленный на баскетболе учитель физкультуры меня не любит, сразу хором показали на меня — и буквально впихнули в забег с лыжниками.

Назло всем, без разминки и в обычных кедах, я прибежал третьим, показав 3 минуты и 6 секунд в беге на 1000 метров. В то время на любые школьные соревнования приходили тренеры из детско-юношеских спортивных школ (ДЮСШ) и просматривали все забеги, начиная с младших классов. Меня сразу пригласили в ДЮСШ Киевского района, поскольку в нашем Кунцевском районе своей детской спортивной школы не было. Беготня, на первый взгляд, вещь скучная, но мне понравилась дружная компания и атмосфера: молодой тренер сам бегал с нами, и новички, мои ровесники из разных школ нашего района, собрались отличные. Мы тренировались три раза в неделю и, стараясь успеть до наступления темноты, бегали кроссы в лесу по размеченным лыжным трассам, пока в декабре их не завалило снегом.

С наступлением зимы мы стали тренироваться на СЮПе — в манеже Стадиона юных пионеров на Беговой улице. Всем выдали шиповки, и мы стали бегать отрезки в соревновательном темпе, плюс обязательные двухкилометровые разминка и заминка — как раз минут десять поболтать и посмеяться с друзьями. В феврале и марте 1975 года я пробежал в манеже 800 метров за 2:07.8, 1500 метров — за 4:21.6 и 3000 метров, то есть пятнадцать кругов, — за 9:30.6. А в начале лета я был просто счастлив, пробежав 3000 метров на большом стадионе за 9:08.2 — это был второй взрослый разряд!

Всё лето я каждый день бегал в лесу с собакой по десять километров. Наступила осень, десятый класс, и сразу начались тренировки на отрезках. Я пробежал 800 метров за 2:02.3 и почувствовал, что стал намного сильнее остальных ребят. После Нового года (1976)