Не таковский Маяковский! Игры речетворца - Галина Александровна Антипова

слово. Еще до революции, по воспоминаниям Екатерины Барковой, посетители кафе, где выступал Маяковский, «прямо с ножами на него бросались. Это вызывалось его бесконечными остротами. Маяковского ведь трудно было переострить».

Вошел к парикмахеру, сказал – спокойный:

   «Будьте добры, причешите мне уши».

Гладкий парикмахер сразу стал хвойный,

              лицо вытянулось, как у груши.

«Сумасшедший!

                       Рыжий!» —

                                      запрыгали

слова…

«Ничего не понимают» (1913)

Вообще следует различать остроумие и острословие. Острословие, как показывает само название, – именно разновидность игры со словом, сближение похоже звучащих слов или разложение слов на составляющие. Остроумие – «сближение идей далековатых», как говорил Ломоносов, когда подмечаются и выражаются неприметные свойства самой действительности. Остроумие не обязательно бывает комическим. Гипотезы, приводящие к научным открытиям, – не что иное, как плоды остроумия.

В стихах, даже самых серьезных, Маяковский почти всегда острослов. Его способность каламбурить в самые патетические моменты смущала и даже возмущала. С недоумением о ней, например, писал Корней Чуковский: «…потому что его пафос – не из сердца, потому что каждый его крик – головной, сочиненный, потому что вся его пламенность – деланная». Многим и сейчас непривычно, что искренность совместима с обделкой слов. А между тем и далекие люди, как Шершеневич, и очень близкие, как Лиля Брик, отмечали, что эмоция в нем всегда доминировала над рассудком.

Перед публикой на эстраде чаще всего Маяковский успевал отреагировать на недоброжелательную реплику либо тоже острословием, либо прямой грубостью, на которую публика тоже отзывалась смехом. В повседневном же общении можно достаточно часто заметить фразы действительно остроумные.

Мы подъехали к Большому театру, как помню, он предложил нам послушать «Евгения Онегина». Закурив папироску, неторопливо подошел к кассе и в шутливом тоне сказал:

– Дайте, пожалуйста, два ложных билета.

А затем, получив билеты, спросил:

– А они действительны?

Вера Агачева-Нанейшвили

Острот Маяковского в адрес знакомых и незнакомых известно много. Шуток в его адрес – кажется, две. Елена Юльевна Каган, мать Лили Брик и Эли Каган (Эльзы Триоле), говорила, когда он оставлял у них свою огромную визитную карточку: «Владимир Владимирович, вы забыли вашу вывеску». А Осип Мандельштам в кафе «Бродячая собака», когда Маяковский начал было читать стихи под звон тарелок, крикнул: «Прекратите читать стихи, вы не румынский оркестр!» Обе они именно остроумны. Шутка Елены Юльевны – вроде знаменитых гипербол Маяковского (но и сама карточка была гиперболой). Острота Мандельштама не только остра, но и глубока: он заметил, что поэт выступает в той самой роли, которую отрицал в стихах.

А если сегодня мне,

кривляться перед вами не захочется – и вот

я захохочу и радостно плюну,

плюну в лицо вам

я – бесценных слов транжир и мот.

«Нате!» (1913)

Обе шутки относятся к его молодости. Затем на Маяковского рисовали много карикатур, и дружеских, и обидных. Но словесно, тем более в лицо, над Командором уже не шутили даже враги. Или наоборот – даже друзья.

Еще надо заметить: в Маяковском было, по-видимому, нечто, что заставляло запоминать всякие мелочи. Например, один мемуарист серьезно и подробно описал, как он выкинул в урну окурок со словами: «Урна? Совсем недурно», – а потом подошел дворник и похвалил его за аккуратность: «Вот какой деликатный человек!» Часто за ним записывали и явные грубости или бестактности. О стычках на публичных выступлениях еще пойдет речь, а тут приведем случай из жизни молодого Маяковского, который с чьих-то слов пересказал Лев Кассиль в книге «Маяковский сам». Будучи студентом Училища живописи, ваяния и зодчества, Маяковский выступил на похоронах Валентина Серова с речью, которую многие запомнили как прекрасную. «После похорон учитель П. И. Келин подходит к своему питомцу и говорит:

– Я вам очень благодарен, что вы так хорошо отнеслись к Серову.

– Подождите, Петр Иванович, мы вас еще не так похороним, – отвечает Маяковский, чтобы за шуткой скрыть свое состояние и в то же время добродушно подчеркнуть свою независимость».

…и только

        по дамам прокатывается:

«Ах,

какой прекрасный мерзавец!

«Следующий день» (1916)

Кассилю пришлось добавлять такой комментарий, чтобы не портить светлый образ лучшего и талантливейшего… (Книга, в одном ряду с очень многими воспоминаниями о Маяковском, впервые вышла в 1940 году, к десятилетию смерти поэта, когда состоялась его окончательная канонизация.)

Мы не собираемся составить полное собрание экспромтов и шуток Маяковского, но хотим дать представление о том, как он бормотал под нос, шутил, ругался и тому подобное. Наша книга – не что иное, как семьдесят пятая (а может быть, нулевая) записная книжка Маяковского с пояснениями. К тому же его остроты, особенно стихотворные, дают удобный материал для «занимательной поэтики». А иногда они раскрываются в свете биографических обстоятельств. Далее в книге порядок текстов в основном произвольный – во всяком случае, не хронологический, кроме самых начала и конца. Если искать логику в порядке дальнейших глав (что не так уж и обязательно), то это – разные применения одной и той же, по сути, игры.

* * *

В книге использованы экспромты и дарственные надписи, собранные научными сотрудниками ИМЛИ РАН Т. А. Купченко и Н. В. Михаленко, а также комментарии к ним (Купченко Т. А. Экспромт в творчестве В. Маяковского как акт жизнетворчества и проявление игровой жизненной стратегии // Литературный факт. 2022. № 4 (26). С. 116–132; Купченко Т. А. В. Маяковский и С. Прокофьев: к истории отношений поэта и композитора (на материале экспромтов В. Маяковского и дневника С. Прокофьева) // Вестник МАСИ. 2022. № 3. С. 38–46). Некоторые другие (в том числе прозаические шутки) взяты непосредственно из книг и воспоминаний, обозначенных в тексте.

Тексты комментируемых экспромтов и острот Маяковского набраны полужирным шрифтом. Текст книги сопровождается цитатами из стихов Маяковского (фигурный набор), его статей и воспоминаний о нем (набор более крупным шрифтом).

Игра мальчишки

Мама рада, папа рад,

что купили аппарат.

Первая рифма в жизни поэта, сочиненная пяти лет от роду, – не какая-нибудь глагольная или суффиксальная (как у Саши Блока: «Жил-был маленький котенок / И совсем еще ребенок»), а составная с анаграммой: «папа рад – аппарат». Такими рифмами Маяковский и вошел в историю