Андрей Черныш - На фронтах Великой войны. Воспоминания. 1914–1918

Ознакомительный фрагмент

Андрей Васильевич обрывает мемуары на своем отбытии из Дроздовской дивизии. Уход сопряжен с обидой, – ему не досталось место начальника штаба, новый начдив генерал Май-Маевский привел своего. Видимо, этот период Гражданской войны для Черныша наиболее памятен. Затем он будет в Кавказской армии, пройдет и Крымскую эпопею, однако они предметом воспоминаний не стали. Действительно, осенние бои под Ставрополем и Армавиром оказались очень тяжелыми и кровопролитными для Добровольческой армии. В этих сражениях добровольцы перемололи неорганизованные, но многочисленные красные войска Северного Кавказа. Красные хоть и действовали в режиме революционных полчищ, плохо управляемые и тактически малограмотно, но в порыве, а иногда и упорстве им отказать нельзя. Об этом не раз написано автором. Добровольцы привычно сражались в условиях большого, зачастую кратного, численного преимущества противника. Отметим и то, что события на Северном Кавказе летом – осенью 1918 года отразились в мемуарах известных персон, а также в широко известных художественных произведениях. Это мемуары П. Н. Врангеля и А. И. Деникина, книги А. Толстого и А. Серафимовича…

Читатель увидит, что мнение генштабиста-полковника о своем начдиве не самое высокое. Вождение войск в трудных боях под Ставрополем со стороны Дроздовского не было уверенным, не носило печати боевого вдохновения. Об этом автор пишет не раз и весьма настойчиво, говоря о своем разочаровании талантами известного генерала. В частности, он упоминает о полученном начдивом от главнокомандующего А. И. Деникина выговоре. Для такого человека, как Дроздовский, это было унизительное наказание, и именно так оно и было воспринято. Хотя, по обстоятельствам, недовольство действиями дивизии было вполне обоснованным. Черныш, как зрелый военный, считал такой демарш главкома ошибочным. Интересно, что этот частный, в общем-то, сюжет знаком многим читателям в весьма красочном изложении А. Н. Толстого в «Хождении по мукам». В романе вообще чуть ли не страницами скрыто звучит белая мемуаристика. У Толстого Дроздовский возмущенно заявляет: «За честь почту – быть рядовым!» – выказывая готовность оставить командование дивизией, коль скоро его действия вызывают недовольство командования. Черныш описывает сюжет, овеянный легендой, – ранение обиженного командованием генерала М. Г. Дроздовского, оказавшееся для него роковым. Андрей Васильевич обрисовывает отрицательные последствия специфически добровольческого настроя несомненного героя. Так, Дроздовский аккумулирует своих соратников в офицерском батальоне. Это те, кто ушел с ним с Румынского фронта, участники легендарного похода. Их берегут, даже в ущерб боевым потребностям, Дроздовский тяжко переживает каждую потерю, при этом колебания и нерешительность как раз и обращаются в неоправданные потери и неустойки… Все это из области света и теней того нового, добровольческого, орденского строительства армии, которое вырастало на белой стороне Гражданской войны. Квалифицированный наблюдатель, Черныш, не бывший среди «первых начавших», психологически способен взглянуть со стороны, и этот взгляд довольно критичен. В полководческом даровании он М. Г. Дроздовскому отказывает. Достойно внимания, что очень лестно автор отзывается о генерале Боровском, тоже начдиве в тот период. В последующей «белой легенде» эта фигура никогда не будет в первом ряду, в отличие от Дроздовского. Еще одна известная персона, которую вблизи, в сложный период, видит мемуарист – генерал В. З. Май-Ма-евский. Он только что назначен начдивом 3-й дивизии вместо раненого М. Г. Дроздовского, дивизия отступает после тяжелых боев… Генерал Май-Маевский вызывает несколько ироничное отношение мемуариста, хотя он и наслышан о весьма высокой боевой репутации генерала.

Черныш упоминает свое кратковременное возвращение в штаб 3-й дивизии в Каменноугольном бассейне, то есть зимой или весной 1919 года. Но этот эпизод и вся дальнейшая служба остаются за пределами повествования: мемуары завершаются отъездом из дивизии после тяжелейших боев за Ставрополь. Участие Черныша в боях не осталось без внимания: в октябре он произведен из подполковников в полковники[3]. Составленный 2 октября 1918 года список чинов Генерального штаба для выбора в суд чести офицеров Генштаба содержит в числе 86 фамилий и фамилию А. В. Черныша – старшего адъютанта штаба 3-й дивизии, состоящего в Добровольческой армии с 18 августа того же года[4].

Весной 1919 года, с 19 апреля по 6 мая, Черныш состоит начальником штаба 2-й Терской казачьей дивизии. Терские части, в большинстве своем, действовали разрозненно, отдельными полками и сотнями в различных отрядах. Интересно, что начальник этой дивизии, генерал-лейтенант А. М. Николаев, в эмиграции тоже оказался в Болгарии. По состоянию на 15 июня (с исправлениями по 15 августа) 1919 года А. В. Черныш показан штаб-офицером штаба 4-го конного корпуса ВСЮР[5]. Этот конный корпус воевал в составе Кавказской армии под командованием генерала П. Н. Врангеля, которая летом 1919 года брала Царицын и отстаивала его в ходе красного контрнаступления, продвигалась по Волге к Саратову с занятием Камышина. Корпусом, в составе 1-й конной и Сводно-Горской дивизий, в июле – октябре 1919 года командовал генерал С. М. Топорков, а начальником штаба был полковник М. М. Георгиевич. Это тот самый капитан Генштаба, который, будучи старшим адъютантом штаба 35-й пехотной дивизии 17-го корпуса, выручил ее в сложных обстоятельствах при растерявшихся старших начальниках во время Великой войны. Данный эпизод читатель найдет в первой части воспоминаний А. В. Черныша.

Во «врангелевском» списке офицеров-генштабистов по состоянию на 5 октября 1920 года полковник Черныш показан как «преподаватель Алексеевской юнкерской школы»[6]. Наконец, на 1 августа 1922 года Черныш числится штатным преподавателем Александровского военного училища в Болгарии. Указанный список исправлен по 1 марта 1924 года, однако по интересующей нас персоне никаких изменений он не содержит[7]. «Алексеевская школа» и «Александровское училище» – это одно и то же учебное заведение. Как видим, судьба автора оказалась с ним связана не на один год.

После образования в 1924 году Русского Общевоинского союза и до начала 1930-х годов Александровское училище представляло собой кадрированную часть в составе 1-го армейского корпуса. Офицеры последних выпусков были прикомандированы к училищу. Осенью 1925 года училище насчитывало 157 человек, в том числе 143 офицера. Последний, шестой выпуск состоялся в конце июня 1923 года в Болгарии, после чего училище как военно-учебное заведение перестало существовать. В Болгарии александровская ячейка сосредоточилась в Пернике, где осел и Черныш. Ее возглавлял генерал Любимов. На столетии училища, которое отмечалось группами александровцев в Париже, Софии и Варне, Черныш не назван, хотя празднование в Болгарии благодаря поддержке болгарских офицеров, окончивших когда-то училище, состоялось вполне торжественно. Очевидно, будучи связан по службе с училищем весьма долго, он, как неалександровец, в дружную училищную семью не влился. И написать воспоминания о многолетней службе в училище также не захотел.