К.С. Петров-Водкин. Мировоззрение и творчество - Татьяна Павловна Христолюбова

а иконописные и символистские компоненты его творчества просто перестали замечать. В данном ключе был создан ряд монографий, крупных статей и альбомов, посвященных творчеству художника. Среди их авторов следует отметить Н. В. Адаскину (1970), В. И. Костина (1966; 1986), А. Матвеева (1978), Г. Г. Поспелова и М. А. Реформатскую (1978), Ю. А. Русакова (1982; 1986), Е. Н. Селизарову (1966; 1989; 1993) и др. Также стали появляться исследования, посвященные определенным тематикам в творчестве К. С. Петрова-Водкина. В статье О. А. Тарасенко «Героический мир Петрова-Водкина»[37] была проанализирована связь творчества художника с образно-поэтическим строем славянской мифологии и былинного эпоса средних веков; А. М. Даниэль и С. М. Даниэль рассматривали особенности взаимовлияния Востока и Запада в творчестве К. С. Петрова-Водкина[38]; Д. В. Сарабьянов посвятил целую статью анализу недавно возвращенной в Россию картины «Купание красного коня»[39]; внимание теоретическим аспектам творчества К. С. Петрова-Водкина, нашедшим свое выражение в создании художником собственных живописных теорий (так называемой «сферической» перспективы и «трехцветия») уделяли Р. М. Гутина и Л. В. Мочалов.

Первой крупной работой, посвященной анализу мировоззренческих взглядов К. С. Петрова-Водкина в религиозно-философском ключе можно считать дипломную работу студентки факультета теории и истории изобразительного искусства Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина С. И. Кулаковой, написанную в 1994 году[40]. В данной работе исследовательница рассматривает взгляды и идеи К. С. Петрова-Водкина главным образом с позиций русского космизма, помещая, таким образом, художника в один ряд с Н. А. Бердяевым, В. И. Вернадским, Н. К. Рерихом, В. С. Соловьевым, А. В. Сухово-Кобылиным, Н. А. Умовым, Н. Ф. Федоровым, К. Э. Циолковским, А. Л. Чижевским и др. В своей работе С. И. Кулакова приходит к выводу о «чрезвычайно сложной и весьма своеобразной религиозно-философской платформе художника, синтезирующей в себе отголоски язычества, христианство в его православном варианте и собственные научно-философские представления о человеке, Боге, Вселенной, опирающиеся на достижения современной науки, развитие философии и личный экстрасенсорный опыт в восприятии пространства и космоса»[41]. Следует заметить, что, несмотря на использование С. И. Кулаковой в своей работе текстов лекций и докладов К. С. Петрова-Водкина из РГАЛИ, чаще всего материалом для исследования и выводов в данной работе служили юношеские письма художника к матери, а также литературное произведение К. С. Петрова-Водкина «Пространство Эвклида», которые в силу еще не сформировавшихся взглядов художника в первом случае и наличия художественного вымысла во втором — не могут предоставить объективной картины философских взглядов К. С. Петрова-Водкина. Тем не менее, данная работа (к сожалению, нигде не опубликованная целиком, однако послужившая базой для статей С. И. Кулаковой «Религиозно-философские взгляды К. С. Петрова-Водкина»[42] (2000) и «Отражение идей русского космизма на страницах автобиографической повести „Хлыновск“ К. С. Петрова-Водкина»[43] (2009)), заслуживает особого интереса как первая попытка систематизировать религиозно-философские аспекты мировоззрения художника.

Философию «планетарности» К. С. Петрова-Водкина затрагивает и В. И. Чайковская в своей, ориентированной более на широкий круг читателей, чем на специалистов, книге[44]. Исследовательница выделяет в творчестве К. С. Петрова-Водкина ряд «детских интуиций-архетипов», в том числе, «интуицию планетарности», тесно связанную с идеями русских космистов, и «интуицию благости космоса», заключавшуюся в любви К. С. Петрова-Водкина к «стихиям воды, огня, вулканам, горам, ураганам, гейзерам, солнцу»[45]. Близость К. С. Петрова-Водкина к русскому космизму «не столько по тематике, сколько по живописному приему „сферической перспективы“» отмечал Ю. Б. Борев[46]. Тему религиозно-философских взглядов поднимала в своем исследовании Н. В. Синявина[47]. Исследовательница отмечала преодоление К. С. Петровым-Водкиным проблем, связанных с кризисом позитивизма конца XIX — начала ХХ века и обращала внимание на происхождение художника из старообрядческой семьи, однако вместе с тем трактовала как пантеизм религиозные взгляды самого художника. По мнению исследовательницы, художник стремился «отделить христианство от церкви и связать его с универсальной гуманностью»[48]. Философские аспекты творчества К. С. Петрова-Водкина затрагивает и Е. В. Грибоносова-Гребнева, тема исследования которой посвящена сопоставлению творчества К. С. Петрова-Водкина и западно-европейских «метафизиков»[49]. В частности, в своей статье «„Наука видеть“ или искусство мечтать: о некоторых философских аспектах творчества К. С. Петрова-Водкина»[50] (2002) исследовательница отмечает недостаточную изученность философских аспектов творчества художника и поднимает тему взаимодействия К. С. Петрова-Водкина и Вольной Философской Ассоциации в Петрограде (1919–1924), отмечая присущий личности и творчеству художника максимализм. По мнению Е. В. Грибоносовой-Гребневой, К. С. Петров-Водкин, подобно А. А. Блоку «являл собой неотделимый синтез художника и философа»[51]. В другой своей статье[52] она, сопоставляя творческие взгляды К. С. Петрова-Водкина и Джорджо де Кирико, Карло Карра, Джорджо Моранди, обращается к философским концепциям русского художника и, в частности, к имеющей для него большое значение теме сна. Н. В. Злыднева развивает тему смерти в творчестве К. С. Петрова-Водкина, связывая ее с мотивом двоичности в картинах художника. По мнению исследовательницы, в работах К. С. Петрова-Водкина «в соединении с мотивом женственности двоичность маркирует тему цикличного обновления жизни с акцентировкой смерти как условия духовного возрастания»[53].

Крупномасштабное исследование религиозных идей творчества К. С. Петрова-Водкина началось в рядах российских искусствоведов с 90-х годов ХХ века, однако и в советский период можно было наблюдать попытки исследователей обратиться к данной тематике. Так, в 1967 году Л. С. Зингер опубликовал статью, посвященную участию молодого К. С. Петрова-Водкина в создании «крамольных» росписей внутреннего убранства церкви Казанской Божьей Матери в Саратове[54], получивших негативную оценку у духовенства и впоследствии уничтоженных. Традициям древнерусской живописи в творчестве художника посвящает свои работы О. А. Тарасенко. И если в статье 1978 года[55] исследовательница склонна подчеркивать лишь формальное сходство картин К. С. Петрова-Водкина с традициями древнерусской иконы, то в статье 1995 года[56] она отмечает и содержательное сходство, находит в, казалось бы, светских картинах К. С. Петрова-Водкина религиозные аллюзии. К религиозному пласту творчества художника обращается и Н. Л. Адаскина в своей статье «Право человека быть божественным»[57] (1996). В своей оценке творчества К. С. Петрова-Водкина исследовательница, с одной стороны, занимает позицию, критикующую художника за специфику его религиозных взглядов, отличных от православного канона, но, с другой стороны, пытается объяснить специфику сложных религиозно-философских концепций художника. К циклу рисунков К. С. Петрова-Водкина на евангельские сюжеты и, в частности, к анализу рисунка «Отречение Петра» обращается С. М. Даниэль. Стоит также отметить двоих религиозно настроенных исследователей, анализировавших христианскую тематику в творчестве К. С. Петрова-Водкина. Это преподаватель Московской духовной академии М. М. Дунаев, выразивший негативную оценку саратовских росписей К. С. Петрова-Водкина, потерявшего, по его мнению, в поиске своих эстетических исканий «приоритеты православной духовности»[58], и автор интернет-журнала Сретенского монастыря В. С. Кутковой, настойчиво искавший в творчестве К. С. Петрова-Водкина выпады религиозного характера против большевиков. Работы этих двух исследователей в силу их религиозного характера не представляется возможным назвать научно объективными; тем не менее, они дают небольшое представление об оценке творчества художника современными религиозными деятелями.

дарственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, 1996. — С. 251–271.

Что касается иных постсоветских исследований, посвященных творчеству К. С. Петрова-Водкина в целом, то здесь также хочется отметить работы Н. Л. Адаскиной, посвятившей многостороннему исследованию картин и рисунков художника ряд работ. Особый интерес представляет труд «История русского искусства конца XIX — начала ХХ века» Д. В. Сарабьянова[59], в котором исследованию творчества К. С. Петрова-Водкина отведено значительное место. Исследователь обращает внимание, что на