Сорок шесть минут - Максим Кучеренко

любые другие млекопитающие, не имеющие второй сигнальной нервной системы (по И.П. Павлову – мышление и речь).

Городская среда в мегаполисах – одно. Аграрные территории, которые еще остались в изобилии, – это другое. Вымирающие города, которые потеряли индустриальное значение, – это третье. Если всех их собрать в один «тикток-хаус», то они будут показывать очень разное кино. Самая же актуальная повестка – из «центров цивилизации». Где антидепрессанты – это знак ранга, достоинства и нового смысла. Водка и гитара проигрывают. Борментали победили шариковых, они герои вдумчивого разумного мира.

У меня есть 12-летний клиент. Он периодически появляется на терапии уже два года, то есть с 10 лет. Мальчик говорит: «Мама, мы с тобой ругаемся, нужно звонить Максиму Валерьяновичу».

Чертовски приятно.

Я ассоциируюсь с чувством облегчения и моделью регуляции. Это важнее, чем ассоциироваться с нормой. Говорят, что клиент в терапевте чувствует «своего» – возможно, такого же «ненормального» или хотя бы разделяющего «ненормальность».

Сейчас я понимаю, что, когда в 1995-м получил сертификат в области прикладной психологии (гештальт-терапии), я сделал одно из самых удачных вложений в моей жизни. Это помогает в масштабах работы везде и всюду, поскольку консультант способен видеть группу целиком, ибо группа (малая группа) в психофизическом смысле больше человека. Потому что прогрессивная часть общества находится в структуре малых команд. Они свободолюбивые, эффективные, быстрые, устойчивые. И это новая норма социума. А может, и воскресшая старая – потому что мамонта забивала именно малая группа.

Стыдные деньги

Тема денег – это всегда почему-то неловко. Это так, как будто ты порвал штаны, и видно нижнее бельё, и нужно скрыть прореху. Какие деньги? О чём вы говорите, забудьте ради бога! Мы же свои люди, мы угощаем друг друга добрыми поступками! Между нами деньги? Они нарушают общественную святость. Какие деньги могут быть между Павликом Морозовым и советской властью? Зачем пять сольдо Буратино по дороге, которая ведёт к кукольному театру-храму?

Жизнь человека украшают поступки. Красивый человек – это либо смелый, либо щедрый. В молодости у тебя нет денег, зато есть физическая сила, чтобы бить морду негодяям, отбирать у них грязные деньги, отмывать их, а потом быть щедрым в старости. Если у тебя совсем мало денег и ты тупо хилый и несмелый, зато культурный, тебя позовут в богатые щедрые дома. Там тебе дадут вина, мяса и гитару. И вдруг ты понимаешь, что ты не так уж и беден, – у тебя есть капитал. Твой капитал – это талант! Это другое дело, и ты богат по-нормальному и непозорно.

Тобой восхищаются, и в этом месте нужно своевременно продемонстрировать собственную скромность. То самое мгновение, когда рождается меценат с маленькой буквы, то есть спонсор. Потому что есть еще Меценат с большой буквы. Это лысоватый благородный соперник императора Августа, покровитель поэтов и продюсер Вергилия. О, лысые мужчины, у вас всегда есть деньги! Вас все любят. Вы умны, вы некрасивы. Но во всем этом вы прекрасны.

Эй, лысый, налей мне вина, дай мне мяса, и я сыграю тебе на гитаре! Я заставлю смотреть на меня влюблёнными глазами, и это не про Фрейда. Это про Маркса, потому что в этот момент мы равны. Твои деньги и твоя лысина равны моему растрёпанному творческому порыву. Да, мы делаем этот мир вместе, каждый со своей стороны, и мы обнимемся – и это истинная скрепа! А скрепу не купишь ни за какие деньги.

Денег хочется. Но в этом признаваться неловко. Богатый и знаменитый? Нет! Помните у Пастернака: «Быть знаменитым некрасиво, не это подымает ввысь…»? В 2016 году закончились деньги, и я написал невротический стих, как мне себя было жалко. Но предыдущие деньги развратили меня, и я хорошо знал, что такое Москва с пятницы на субботу. Я помню, что мечтал купить новые джинсы и книжный шкаф. Просыпаясь в субботу днём, я вспоминал, сколько потрачено. Пропиты джинсы или даже книжный шкаф. Это угнетало.

Я с болью вспоминал 2007 год, когда для одной организации мы играли шесть раз и заказчик ехал в банкомат, чтобы доплачивать снова и снова. Лица окружающих были искажены гримасами от сильнодействующих веществ, а губы были синими от вина осадочных пород. А мы все играли, все выходили и выходили. Этому не было конца. В эту ночь гонорар уравнял нас со звёздами Первого канала.

Когда музыка еще «не качала», я зарабатывал консалтингом. Приезжал на далёкий сибирский завод, где мужики каждое утро ходили на проходную, они пили водку и у них болело сердце. В костюме и галстуке я был посланником деловых миров. Засыпая в дорогой гостинице, я улыбался и думал, как хорошо, что я не такой, как все. Но ровно через два дня этой командировки я, как и все, пил водку, и у меня болело сердце, и я ходил через проходную.

Пару раз в жизни мне было стыдно из-за денег. Первый раз – в привокзальном ларьке, где подрабатывал студентом.

Там продавалась всякая съестная мелочь – но главной героиней ларька была, конечно же, водка. Она изготавливалась где-то неподалёку, на соседней улице. Всем производством заправлял мой жизнерадостный брат Серёжа (светлая ему память). Он посмеивался надо мной и говорил, что я не умею обсчитывать покупателей, чтоб делать сверхприбыль. Я злился на Серёжу и ничего не мог с собой поделать. И тогда, когда он уходил, я поднимал цены и срывал свой студенческий куш. Вскоре это вскрылось, и в ларёк Серёжа меня уже не звал.

Второй раз вообще был позорным. Когда я работал врачом в поликлинике, у меня был свой феназепам, который однажды купил в Москве и продавал в кабинете. Было немного, 10 упаковок, но город без феназепама – как улей с пчёлами, которые хотят, но не могут уснуть.

Ко мне пришла очень интеллигентная дама, улыбчивая и даже какая-то светящаяся. Мы наскоро поговорили, приём был большой, и я ей продал коробку. В последнюю минуту она сообщила, что три месяца тому у нее погиб племянник на военной операции. В общем, так получилось. Я бы подарил ей еще одну упаковку, но транквилизаторы дарить не принято. К ним быстро развивается привыкание.

Никогда не чувствовал себя богатым. Великим – да, а богатым – нет. Величие кусает тебя внезапно. Однажды ехал поездом в Симферополь, и со мной в купе сидел паренёк. Мы разговорились. Оказалось, он любит современную музыку. «О, так ты учился в мединституте! – воскликнул он. – А приходилось ли тебе встречаться с …?!!» Далее он произнёс мое имя и фамилию. Я испугался. И ответил почти честно. Сказал, мол, нет, не приходилось, а так вообще слыхал. Далее я залез на верхнюю полку и час лежал неподвижно.

В тренинге по работе с дебиторской задолженностью (возвращение долга через долгие и нудные переговоры) есть такое упражнение. Выбирается человек, ему даётся маленькая, но щекочущая сумма – например, 10 долларов. Далее 10 желающих по очереди в течение 30 секунд произносят убеждающий монолог. Цель – убедить и забрать всю кассу. Ориентируясь только на свое субъективное впечатление, участник с деньгами адресует сумму тому, кого считает наиболее убедительным. Далее начинается разбор полётов, почему и как достигнут успех. Трюк действительно забавный, он демонстрирует разное «чувство денег» в каждом из нас.

Говорят, что заселение Сибири нашим славянским братом состоялось потому, что любой член команды Ермака мог охотиться, продавать и воевать. Остроги вдоль северных рек – это базы пушнины, которая реализовывалась в Европе. Так сцепились воедино эволюционно значимые признаки, определившие на сотни лет вперёд исторический масштаб.

Тема денег отвратительно бесконечна. Она передаётся в череде поколений. Она проникает даже в фамилии людей: Рублёв, Копейкин, Денежкина. Бродский называл