Непрожитые жизни. Патологоанатом о своих буднях в детском отделении - Татьяна Александровна Хитрова

по белому: «Улучшает метаболические процессы в тканях мозга, повышает умственную работоспособность»! Шах и мат, дорогая племянница, так что не учи кукушку кукарекать! – торжествующе сказала тетя.

– У тебя есть две минуты времени, тетрадь и ручка?

– Есть, а зачем тебе?

– Схемку набросаю одну, возможно, так будет нагляднее.

– Сань, у меня есть с собой, сейчас дам, – сказала Юля.

Она на минуту ушла за сумкой и вернулась с красивым блокнотом, в который была вложена ручка. Полистав исписанные страницы, нашла чистый лист, выдрала его и положила передо мной.

– Смотрите, это головной мозг, в котором находятся все важные центры, отвечающие за наше настроение, сон и память, так? – Я нарисовала большой круг.

– Так.

– Вот молекула глицина, когда вы принимаете таблетку, она должна проникнуть в мозг, верно? – Выше круга я нарисовала маленький треугольник и провела от него стрелочку вниз.

– Ну.

– Но мозг защищен физиологическим гематоэнцефалическим барьером, или, сокращенно, ГЭБ, который мы не видим; его создают капилляры, – внутри круга я нарисовала продолговатую трубочку, – и нейроны – те самые узкоспециализированные клетки, которые отвечают за то, как мы думаем, что помним и так далее. – Рядом с трубочкой появился квадратик.

– Таблетка не сразу идет в мозг, чтобы улучшить память? – уточнила тетя.

– Нет, ей нужен «транспорт». Ты же не можешь из Таганрога телепортироваться в Ростов? Нужен автобус, тут та же схема.

Все, что ты ешь, пьешь, включая лекарства, сначала с помощью нашего кишечника расщепляется на малюсенькие ингредиенты, а затем уже всасывается в кровь.

А кровеносная система у нас замкнутая, поэтому глицин пойдет в мозг, но есть нюанс.

Я нарисовала между капилляром и нейроном звездочку и подписала ее «астроцит».

– Вот этот барьер между кровью и мозгом составляют клетки-астроциты, они как охранники, которые решают, кого пустить внутрь, а кого – нет. К примеру, подходят к ним молекулы воды и глюкозы, пустим их?

– Конечно, – кивнула Юля, опередив маму. – Ты мне даже как-то объясняла, почему так тянет на сладкое во время экзаменов или при любой усердной работе, если это интеллектуальная деятельность.

– Я рада, что ты это помнишь, – улыбнулась я. – Да, мозг очень прожорливый, он забирает почти пятьдесят процентов всей поступаемой глюкозы, если мы не переедаем, конечно, тогда уже излишки запасаются в мышцах и печени.

– Значит, когда я ем сладости, это полезно для мозга? – обрадовалась тетя Наташа.

– Не совсем. Почти во всей еде, которую ты ешь, уже есть какое-то количество сахара, особенно если питаешься разнообразно, а для этого нужно есть тридцать разных овощей, фруктов и круп в неделю и…

– В НЕДЕЛЮ? – Меня чуть не оглушил возмущенный возглас. – Может, ты хотела сказать, в год? Да я тебе по памяти даже двадцать разных не назову! Вот выдумщики, вечно какие-то новые стандарты у них, до которых простым смертным не дотянуться, тьфу.

– Ладно, мы отвлеклись от темы – в общем, этот барьер нужен, чтобы не пускать в мозг все, что может ему навредить, но в нем есть области без ГЭБ, потому что иначе крупные гормоны, которые, наоборот, идут от мозга в кровоток, не пройдут: слишком большие. А еще одна зона нам нужна без барьера, чтобы вовремя понять, что мы отравились, и стимулировать рвоту.

– Какой у нас умный организм! – восхитилась тетя Наташа.

– Это да, продуманный и очень долго прощающий нам многие пагубные вещи, которые мы с ним творим.

В общем, нет исследований, проведенных на людях, что глицин при пероральном введении, то есть через рот, проходит через барьер и хоть как-то влияет на центральную нервную систему.

Поэтому его принимают чаще всего спортсмены для того, чтобы быстрее восстанавливаться и накачивать мышцы, потому что глицин участвует в создании кислоты, которая помогает нашим клеткам в энергетическом обмене.

– Ой, как все замудрено, Сашуль. Так, значит, эффект есть, просто не для мозга, а для мышц? Ну и отлично, оставляй! О, машинка пиликает, пойду белье развешу и тебе заодно постелю.

Тетя Наташа умчалась в ванную. Ей никогда не сиделось на месте, каждая минута без жуткой занятости казалась ей пыткой. Я вздохнула и положила препарат обратно в коробку. Чужая жизнь – это не моя зона ответственности. Хуже препарат не сделает, главное, чтобы им не заменяли реальные лекарства, если они потребуются. Когда ты говоришь что-то, противоречащее убеждениям людей, они воспринимают это как акт агрессии, нападения на собственную опору в жизни, даже если ты просто делишься альтернативным рецептом салата с ананасом – что уж тут говорить о здоровье. Каждый второй в стране – лекарь, пандемия это подсветила особенно ярко. Поэтому сложнее не обучить чему-то с нуля, а переписать уже существующую программу. Убеждения составляют важную часть человеческой идентичности и безопасности – любое их оспаривание, даже самое бережное, с разъяснениями и рисунками, воспринимается как угроза, а не просто как альтернативное экспертное мнение.

Если тебя не хотят слышать даже твои родственники, что уж говорить о посторонних людях?

Изменение установок требует более глубокого и длительного воздействия, чем простое предоставление новой информации. С эволюционной точки зрения убеждения и установки помогали людям выживать, потому что они создавали предсказуемую картину мира. Когда кто-то сталкивается с противоречащей информацией, мозг реагирует как на потенциальную угрозу – ведь если принятые убеждения оказались ложными, это может повлиять на выживание и безопасность. Поэтому я всячески старалась избегать любых споров. Я хочу быть счастливой, а не правой.

Мы с Юлей еще около получаса говорили на кухне. Она налила мне травяной ароматный чай и достала овсяное печенье. Я, конечно, в плане чая люблю что покрепче, но выбирать не приходилось. Почему-то именно такой набор чая с печеньками ассоциировался у меня с нашим детством.

– Я завтра вечером уже уеду назад к семье, – виновато сказала Юля, – не могу остаться и помочь со всем, у меня работа.

– Да понимаю, папа выбрал неудачное время, чтобы умереть: к его вскрытию приступят только в понедельник. Но у меня в судебке работает наша с Тоней однокурсница, так что попрошу побыстрее, чтобы сразу в этот же день устроить похороны и поминки.

– Ого, а почему в судебку повезли?

– Ну а куда еще? Внезапная смерть дома, не состоял нигде на учете, даже в поликлинике был в последний раз лет двадцать назад. Типичный мужик, зачем идти к врачу с проблемой меньшей, чем торчащее из спины копье?

– Ясно. Хочешь, вместе просмотрим контакты, подумаем сегодня над тем, кого звать и куда. Не думаю, что это долго, раз ты все равно спать не хочешь, –