Записки из Тюрьмы - Бехруз Бучани

заключенных. Этот парень с мальчишескими чертами лица использует свою внешность и артистический дар, чтобы распространять поэзию и высмеивать проблемы выживания в этой заброшенной тюрьме. Живой и бурный дух Шлюхи Майсама контрастирует с тюремной атмосферой одиночества и ужаса. Для узников это как награда, дар в форме коллективного ответа, совместных усилий изгнанников. Они цепляются за него, как за соломинку; это то, что помогает им держаться.

Когда зрители на пике азарта и предвкушения, перед ними величественно предстает Шлюха Майсам, словно эпический герой, абсолютно уверенный в силе своих мышц, будто он только что сокрушил окровавленного противника на стадионе перед изумленной публикой. Он умеет зачаровать зевак, подобно популярному канатоходцу или фокуснику. Он выходит из последней комнаты в Коридоре «Л», погружаясь в хаос и многоголосый рев толпы, все внимание которой приковано исключительно к нему. Он будет танцевать, пока окончательно не завоюет сердца зрителей. Он точно знает, когда именно появиться и в каком образе, – он мастер своего дела. Он танцует с таким артистизмом, что с каждым шагом срывает все более громкие аплодисменты. Он – живое воплощение духа нашей общины, искренний и мистически притягательный.

Каждый вечер у него новый сценический наряд. Очевидно, что он продумывает все технические детали своего выступления, включая дизайн костюмов. И без сомнения, ему помогают еще несколько «художественных ассистентов», ответственных за оживление вечеринки. Их лица сияют от восторга и волнения; и Шлюха Майсам, выходя, погружается в этот драйв; друзья подбадривают его раскрыться и выступать еще более раскрепощенно.

В один из вечеров он предстает в образе религиозного деятеля. Он выходит на сцену в длинной абе[81]. Его команда соорудила эту абу из синей простыни, сделав несколько разрезов по бокам. На нем также белая амама[82], тоже из простыни, обмотанной вокруг головы. Это абсолютная карикатура на ахунда[83]. Однако в отличие от религиозного лидера, который обычно носит длинную бороду и внушает страх перед адом, лицо Шлюхи Майсама гладкое, словно у ангела.

Тюрьма взрывается криками и радостными возгласами. Царит невероятный хаос; зрители едва успевают следить за тем, как он, танцуя, движется от своей комнаты к столу, стоящему посреди толпы. Хотя его тело по большей части прикрыто нелепым, но удивительно красивым нарядом, оно все равно мелькает под тканью. Шлюха Майсам с поразительной скоростью танцует вокруг стола. Он умело трясет бедрами и задом. Понятно, почему Шлюха Майсам предпочитает танцевать под динамичную песню: чтобы увлечь за собой публику и одолеть сотню бед, от которых она страдала. Три или четыре человека из «труппы» выкладываются на полную и руками, и голосом, чтобы на шаг опередить зрителей и, догнав темп движений Шлюхи Майсама, выступать слаженно с ним. Они импровизируют и даже пытаются вести; они лезут из кожи вон, стараясь тоже оказаться в центре внимания и разделить славу, но Шлюха Майсам – единственная звезда шоу. Они следуют за ним, пением и отбиванием ритма по столу. Полностью завладев публикой, Шлюха внезапно одним движением запрыгивает на стол. Сцена, в которой «духовное лицо» танцует на столе в окружении бушующей от восторга и доведенной до исступления толпы, полна нюансов и противоречий.

После танца Шлюха Майсам изображает проповедника, требующего тишины от прихожан. Он провозглашает: «Поскольку мы, заключенные, – мужчины, а женщин в этой тюрьме нет, я официально объявляю, что отныне однополый секс разрешен![84]» Эта фраза обрушивается на публику как тайфун, и толпа взрывается смехом и аплодисментами. Восторг достигает пика, и Шлюха Майсам снова танцует в быстром темпе, а зрители хлопают и подбадривают его радостными возгласами.

Представление еще не закончилось. Шлюха Майсам медленно, размашистыми движениями разматывает амаму со своей головы, а затем эффектным жестом бросает ее в толпу. Затем он швыряет в угол религиозную абу, оставляя всех изумленно таращиться на его почти обнаженное тело. В этот особенный вечер его нижнее белье особенно впечатляет. На нем мужские красные трусы с вырезанными боковыми частями. Он прилюдно заправляет их между ягодиц на манер женских стрингов. Это действие заводит толпу и вызывает восторженный рев, крики и грохот аплодисментов. Вот так он и стал известен как Шлюха; это прозвище приклеилось к нему на весь период, пока он в тюрьме. Он человек, который высмеивает все, и его присутствие, его танцы, его пение помогают нам хотя бы на мгновение забыть о жестокости тюрьмы. Он – суперзвезда этой тюрьмы.

Но вечерними представлениями он не ограничивается. В длинных очередях за едой он тоже является нам в образе своего персонажа ахунда – роли, которую он прекрасно играет. Иногда его можно застать за подготовкой забавного реквизита, что вызывает взрыв хохота среди заключенных. Только представьте себе духовное лицо, без бороды, но в религиозной одежде, стоящее в длинной очереди. Ему даже не нужно говорить ни слова. Просто нарядиться так и стоять там достаточно, чтобы вовлечь других в свое уморительное действо. Более того, он отвлекает на себя внимание мерзких военных. Он открыто противостоит системе, желающей откармливать ягнят на убой. Всего одно слово из его уст – и мы словно постигаем суть жизни.

* * *

Помимо узников, снующих между заборами и коридорами, по тюрьме рыщет и кое-кто другой. Различные зоны тюрьмы находятся под надзором группы, известной как G4S, – охранного предприятия, отвечающего за обеспечение безопасности. Сотрудники этой конторы держат ряд заключенных под пристальным наблюдением. Лучше называть G4S ее настоящим названием: «Ублюдочная Охранная Компания». Я мог бы придумать ее служащим много разных эпитетов, но этот самый подходящий. Например, я мог бы назвать их сторожевыми или цепными псами. У каждого из них на поясе висит портативная рация. Эти чрезмерно любопытные охранники то и дело что-то записывают в блокноты, которые всегда носят в карманах. Они строчат заметки обо всем и обо всех. Их основной метод работы – быть ублюдками. Нужно быть полным ублюдком, чтобы работать там, где ты всех ненавидишь.

С самого первого дня их работа высоко ценится: «Вы – армия, собранная здесь для защиты нации, а эти заключенные беженцы – враги. Кто знает, кто они такие и откуда родом? Они вторглись в вашу страну на какой-то там лодке». Ситуация для них совершенно ясна. Перед ними – враги, согнанные сюда отовсюду. Боже мой, вы бы видели их глаза: холодные, жестокие, полные ненависти.

Они сидят группами в конце коридоров или вдоль заборов напротив океана, бездельничая и делясь сплетнями. Без сомнения, они подробно обсуждают личность каждого заключенного. Многие из них наблюдают за празднествами, устроенными Шлюхой Майсамом. Однако