Александр Александрович Максимов - Василий Николаевич Манских

Сегодня целлоидиновая заливка почти вышла из употребления. Она используется лишь в тех лабораториях, где занимаются изучением внутреннего уха (без подобной заливки нельзя получить хорошие препараты этого органа), головного мозга (удобна для сохранения без сжатий топографии разных структур, изучение обычно проводят на толстых срезах порядка 30 мкм), глаза и гистотопограмм (то есть объектов, состоящих из структур радикально различной плотности, легко расслаивающихся и растрескивающихся). Недостатки этой заливки в том, что целлоидин сегодня сложно найти, он дорог, очень огнеопасен, заливка в него занимает много времени, а резка такого материала требует наличия санного микротома, который в настоящее время в основном вытеснен из лабораторий более удобной ротационной моделью. Целлоидиновые срезы также практически невозможно сделать тоньше 5 мкм. Однако в первой половине ХХ в. гистологи и особенно гематологи всегда отдавали предпочтение целлоидину перед парафином. Вопреки распространенному заблуждению, материал, залитый в целлоидин, пригоден (после удаления из срезов целлоидина) для иммуногисто-химии [175, 190]. Считается также, что все преимущества целлоидина и парафина можно сохранить, а недостатки – устранить, если скомбинировать эти методы (подробнее см. руководства по микротехнике [48, 100, 101]).

Заливка в целлоидин в лаборатории Максимова проходила по традиционной схеме. Для обезвоживания использовались пять спиртов (этанолов) – 50°, 75°, 90°, 96° и абсолютный причем к 75° и к 90° прибавлялась йодная настойка до цвета портвейна (для удаления сулемовых осадков) {42}. Обычный срок пребывания в каждом спирте – одни сутки, но для очень маленьких препаратов типа тканевых культур вся процедура проводки сокращалась до трех часов {57}. Срезы в лаборатории Максимова делались микротомом распространенной в то время модели Jung-II {42}[72]. А вот дальнейшая процедура обработки срезов отличалась оригинальностью, она вошла во все учебники по микротехнике ХХ в.

Дело в том, что, хотя целлоидиновые срезы можно окрашивать ненаклеенными, это очень неудобно, когда речь идет о последовательной их серии, обычной для эмбриологических работ. Кроме того, ряд красителей, и именно гематологических (азур), сильно закрашивает целлоидин. В связи с этим в лаборатории Максимова Рубашкиным была разработана методика наклейки[73] и освобождения срезов от целлоидина, которую часто называют «русским методом» Рубашкина – Данчаковой – Максимова (хотя в диссертациях, вышедших из лаборатории Максимова, этот метод всегда приписывается одному Рубашкину) [184]. Состоит он в следующем [47, 54, 184]{42}.

Незадолго до резки на предметное стекло обильно наносят и равномерно размазывают смесь яичного белка с глицерином (1: 2), которая должна подсохнуть (без нагревания на спиртовке). Непосредственно с микротомного ножа срезы переносят в 65° этиловый спирт (он не свертывает, но и не смывает яичный белок, в отличие от воды), а затем из спирта – на предметное стекло, где их тщательно расправляют иглами и кисточкой (сам Максимов расправлял срезы непосредственно на ноже, а затем переносил их на большие покровные стекла (24 × 40 мм), лежащие на черной подставке из дерева или резины высотой 20 см, расположенной слева от микротома, прикрывая на время манипуляций целлоидиновый блок ватными шариками, смоченными 65° спиртом {42}). После этого препарат тщательно обсушивают фильтровальной бумагой по краям. Затем на него кладут 3–4 листка сухой гладкой фильтровальной бумаги и сильно прижимают ее к срезам для максимально полного удаления спирта. После этого стекло помещают на 3–5 минут в 96° спирт (для свертывания белка) и вновь отжимают фильтровальной бумагой (этот этап Максимов пропускает). Тотчас после этого на срезы наливают гвоздичное масло и, покачивая стекло, ждут, когда целлоидин полностью растворится. Затем сливают гвоздичное масло и обрабатывают препарат в 96° и абсолютном спиртах, причем повторно наливают на него один, потом другой. После абсолютного спирта срезы помещают в смесь абсолютного спирта с эфиром (1:1) для окончательного удаления целлоидина, при этом препарат изредка подсушивают фильтровальной бумагой. В принципе можно обойтись и без гвоздичного масла, помещая срезы на полчаса в стаканчик со спирт-эфирной смесью. Стоит заметить, что наклеивание срезов получается весьма непрочное и их приходится в ходе дальнейших манипуляций прижимать к стеклу иглой или фильтровальной бумагой (что опасно, так как срезы легко повреждаются). Когда целлоидин будет удален, срезы переносят в обратном порядке в абсолютный, 96°, 70° спирты и в воду. На этом этапе, по Максимову, также можно удалить сулемовые осадки, обрабатывая 10–20 минут 75° спиртом с несколькими каплями йодной настойки, а затем отмывая йод в спирте. После нескольких минут пребывания в воде препарат готов к окраске.

В) Окраска. Имя А. А. Максимова часто присваивают методу окраски азур-эозином [100, 101], хотя сам он не претендовал на его авторство, а ученики никогда не называли эту методику его именем: они всегда ссылались на Б. Нохта [178, 179]. В действительности же Максимову принадлежит несколько методов окраски, однако почти все они сегодня забыты, и даже он сам от многих из них довольно быстро отказался. Начнем, однако, не с оригинальных максимовских методов, а с тех общих техник, которые он часто использовал в своих работах.

Сегодня комбинация зеленого и красного цветов достаточно редко встречается в гистологических препаратах, разве что некоторые варианты окраски по Массону предполагают именно такую гамму. Во времена Максимова она была вполне обычна и достигалась использованием насыщенно-красного сафранина и травяно-зеленого лихтгрюна. Эта окраска была такой же ходовой, как и банальный гематоксилин-эозин, но при этом данные две методики не конкурировали друг с другом. Дело в том, что у сафранина-лихтгрюна была своя специальная область применения, которая сегодня практически исчезла – это окраска светооптических препаратов после фиксации смесями с уксусной и хромовой кислотой или с осмием. Не каждый гистолог и тем более патолог сегодня знает, что после осмия ткани теряют способность окрашиваться гематоксилином (за исключением, в определенной степени, железного гематоксилина) и кармином, зато приобретают замечательную способность хорошо краситься сафранином. С другой стороны, сафранин и лихтгрюн мало подходили для обзорной окраски препаратов, фиксированных другими методами[74]. Так что, если бы не альдегиды, а соединения осмия возобладали среди современных фиксаторов, то «брендовыми» цветами гистологии были бы не фиолетово-розовые, а красно-зеленые. Техника этой окраски была очень разная, лучше всего будет указать ее пропись из руководства ученика А. А. Максимова С. С. Чашина [47]:

1. Срез 24 часа окрашивают в насыщенном водном растворе сафранина.

2. Не споласкивая, помещают в насыщенный раствор лихтгрюна в 95° спирте, до тех пор, пока от среза не перестанут отходить облачка сафранина и он не приобретет лиловый оттенок.

3. Ополаскивают в спирте, просветляют и заключают в канадский бальзам.

Этот метод, как и окраску гематоксилином и эозином (после жидкости Ценкера), Максимов использовал постоянно до 1902 г., затем