Скрытая перспектива - Роберт Капа

Гастон разлил коктейль и запричитал о своем героическом прошлом.

Во время оккупации он воевал вместе с испанскими партизанами-антифашистами на юге Франции. Большинство из них были изгнанными республиканцами, в том числе их командир – генерал Альварез. Танков у них не было, даже пулеметов было мало, но воевать вместе с ними никогда не было скучно.

«Теперь, когда юг Франции освобожден, – сказал Гастон, – я поменял винтовку на шейкер для коктейля. Но испанцы не сложили оружие. Скоро они перейдут Пиренеи и выгонят Франко из Испании».

Я допил коктейль. Стало лучше.

* * *

Когда в январе 1939 года фашисты захватили Барселону, все сто миль дороги, ведущей из этого города к границе с Францией, были запружены людьми, бегущими от легионов Франко. Интеллигенция и рабочие, крестьяне и торговцы, матери, жены и дети – все они шли за машинами, в которых двигались жалкие остатки разбитой республиканской армии. Они тащили свои узелки и брели на опухших ногах в свободную демократическую Францию.

Газетчики написали об этих людях свои статьи, я их сфотографировал. Но миру это было не очень интересно, а через несколько лет появилось много других людей на других дорогах, которые бежали и падали, подгоняемые теми же солдатами с той же самой свастикой.

Французские жандармы приняли истощенных испанских беженцев с жестокостью и безразличием благополучных, сытых людей. Один за другим беженцы подходили к границе. С тыла их исход оберегали бойцы республиканской армии – несколько тысяч солдат, составлявших Мадридскую бригаду. Они бились с врагом с первого дня до последнего, но когда все мирные жители пересекли французскую границу, им ничего не оставалось делать, как войти вместе с ними в эту страну. Их командир, генерал Модесто, восседал на белом коне у испанско-французской границы. Солдаты бригады шагали в мерцающем свете факелов. Их винтовки были начищены до блеска, головы гордо подняты вверх, в глазах блестели отсветы огня. Проходя мимо генерала, они, сжимая кулаки и вытягивая правые руки, кричали: «Ya volveremos… Мы вернемся!»

Удивленные французские жандармы автоматически приветствовали их в ответ. Но потом всю бригаду посадили в концлагеря.

* * *

В штабе войск Французского Сопротивления в Тулузе меня принял генерал Альварез. Он был юн, энергичен и полон желания пересечь ту границу в обратном направлении. Но ему надо было дождаться соответствующего сигнала от союзнических войск. Он был уверен, что ждать осталось недолго. Союзники потеряли немало солдат на дорогах в Рим и Берлин. Дорога на Мадрид должна была стать следующей.

Он предложил посетить его войска. Всего у него было около двадцати тысяч солдат, собранных в маленьких приграничных деревушках на французской стороне Пиренеев.

Когда я приехал, у моих испанцев была большая вечеринка в старой таверне. Они распевали песни и пили густое красное вино из бутылок с двумя горлышками. За широкое горлышко бутылку держали, а тонкую струйку из узкого ловили приоткрытым ртом.

В центре комнаты смуглая цыганка из Андалузии пела фламенко. Остальные хлопали в ладоши в такт припеву и кричали «Holé!». После цыганки вышел грустный каталонец, затянувший меланхоличные хоты своей провинции. Каталонцы слушали его с умилением, а остальные кричали «Muy bien!» в конце каждой песни. Следующим был галисиец с широким крестьянским лицом и песнями про зеленые поля и высокие горы. Он спел много таких песен, и после каждой «последней» его просили спеть еще одну.

В комнате сидел худой человек, который не хлопал в ладоши и не кричал, и теперь пришла его очередь петь. На груди у него было много орденских лент, полученных за участие в крупных сражениях в Испании и Франции. Он спел песню, которую я раньше не слышал. Слова были на испанском, но красивая мелодия не была знакома никому.

Когда он закончил, воцарилась тишина. Потом кто-то спросил: «Расскажи мне, hombre, где поют такую песню?»

«В Аранской долине, – ответил он, – всего в двадцати милях отсюда, за горой. Это маленькая долина, всего три деревни. Вокруг – гигантские горы, которые отделяют их и от Испании, и от Франции. Там поют эту песню, и там все эти годы ждет меня моя Новиа».

Поднялся бородатый мужчина с капитанскими погонами. «Я командир погранпоста Кол д'Аран. Предлагаю пойти в эту долину».

Все тут же согласились. Солдаты, сидящие в таверне, вызвались перейти через горы и посетить то место, где поют такие красивые песни и где Новиа вот уже шесть лет ждет мужчину, а он всего в двадцати милях от нее.

Позвонили в Тулузу, чтобы попросить разрешение. Однако генерал Альварез отказал. Солдаты страшно расстроились. Да еще и бочка, из которой наливали вино в бутылки, опустела. В общем, вечеринка явно подходила к концу.

Потом из штаба позвонили. На этот раз генерал дал разрешение. «Границу могут пересечь сто пятьдесят человек. Им следует избегать кровопролития, а вернуться во Францию они должны не позднее, чем через сутки. Они должны выяснить, что испанцы думают о своих изгнанных братьях и знают ли они, что во Франции еще есть испанские антифашисты».

Что касается Americano, то мне было велено остаться. В штабе сказали, что я могу дойти только до погранпоста, в противном случае может случиться международный скандал.

Мы забрались на грузовики, сто с лишним человек, и осторожно поехали по извилистой дороге, петлявшей между горами на высоте восьми тысяч футов. Погранпостом оказалась крошечная деревянная лачуга. Там мы спешились. Узкая тропа уходила в облака, лежавшие на вершине горы. По другую сторону была Испания.

Я остался с бородатым начальником поста. Остальные повесили на плечи винтовки, пошли друг за другом и скоро растворились в тумане.

ТУЛУЗА, ноябрь 1944 года. Митинг Национального союза Испании – антифашистской организации, которая полагала, что в ответ на помощь в освобождении Франции союзнические войска должны помочь в освобождении Испании от режима генералиссимуса Франко. Союзники, впрочем, так не считали.

* * *

В лачуге мы развели костер, сварили крепкого кофе и сели ждать. В 11 утра мадридское радио прервало программу для передачи важного сообщения: «Десять тысяч преступников испанской национальности проникли через границу из коммунистической Франции. Они вооружены американским оружием и одеты во французскую военную форму. Об инциденте извещены приграничные подразделения армии и Фаланги. Ожидается, что вскоре нарушители будут уничтожены».

Бородач сказал, что Франко, вероятно, вскармливали прокисшим молоком и что он родился с ложью на устах. Пограничники были того же мнения. Потом свое специальное заявление сделало французское радио: «Все испанцы, воевавшие вместе с бойцами