Митрополит Антоний Сурожский. Биография в свидетельствах современников - Евгений Святославович Тугаринов

придется платить ему за медицинскую помощь. Здесь, в Англии, владыка не практиковал как врач, кроме как на самом себе, – вспоминается один шкаф, которого уже нет, раньше полный многочисленных таблеток, которые он себе прописал.

Православный храм Свт. Николая в Оксфорде

– Чем митрополит Антоний обогатил Англию?

– Значительное количество людей пришли к Православию через него, но еще большее число людей, так и не ставших православными, тем не менее, пришли ко Христу с его помощью. Духовная жизнь многочисленных англикан была обогащена общением с митрополитом. Одним из них является бывший архиепископ Кентерберийский Роуэн Уильямс – митрополит Антоний оказал глубокое влияние на его религиозную жизнь. Трудно сказать, сколько человек обратилось в Православие через него, но я не сомневаюсь, что число достигает сотен, может быть, даже тысяч. Однако повторюсь: это неправда, что митрополит Антоний был единственным человеком, предложившим православную веру англичанам. Отец Софроний, отец Варнава, может быть, менее заметно, но с не меньшей отдачей действовали в том же направлении. Отец Варнава, например, основал много приходов по всей Англии, которые и сегодня существуют – спустя много лет.

– Митрополит Антоний рукоположил многих людей. Требовал ли он от них богословского образования?

– Нет, и это было проблемой. Я не знаю, искал ли он харизматических людей для священства или нет. Большинство людей, которых он рукоположил, были достойными, трудолюбивыми мужчинами. Идея владыки Антония была проста – он рукополагал отца семейства и назначал его в соответствующее место, чтобы Церковь начиналась там с семьи священника и постепенно перерастала в приход.

Октябрь 2011 г.

Беседовали Д. Розов и Е. Тугаринов

Анна Платт,

супруга протоиерея Стефана Платта, постоянный организатор детского летнего лагеря Сурожской епархии и детских программ в период работы епархиальных конференций

– Летом 1983 года, когда мне было двенадцать лет, я приехала из Москвы в Лондон – с мамой, старшей сестрой и бабушкой. Мама преподавала английский в МГУ и там же встретилась с англичанином, который вел курсы повышения квалификации. Они поженились, и через пару лет мы всей семьей уехали в Великобританию.

У нас была вполне обычная интеллигентская семья, и к Церкви мы относились нейтрально: никаких семейных церковных традиций не было, но и воинствующий атеизм, разумеется, никто не проповедовал. Поэтому, когда мы с сестрой решили креститься, особенных возражений не было, и единственное, что волновало маму, – то, что «девочки попадутся в лапы дружинников» в пасхальную ночь.

Когда стало ясно, что мы скоро переезжаем в Англию, крестивший нас священник объяснил, что лучше страны и придумать невозможно, так как во главе Православной Церкви в Великобритании стоит знаменитый митрополит Сурожский Антоний, который периодически приезжает в Союз и проводит полуподпольные беседы на частных квартирах, на одной из которых наш батюшка как раз побывал. Меня, по молодости, это совпадение не особенно удивило: я и так знала, что на Западе всего в изобилии – и колбас, и машин, и университетов, и уж наверно, православных епископов. Но по неисповедимым путям Господним это «совпадение» во многом определило мою дальнейшую жизнь.

В первый раз я увидела владыку Антония в июле 1983 года в лондонском соборе на Эннисмор-Гарденс. В те времена литургия служилась на церковнославянском три воскресных дня в месяц, а каждое четвертое воскресенье служба шла исключительно по-английски. Я попала как раз на это «английское» воскресенье, но, в отличие от моей сестры, английское богослужение меня не удивило. Я наивно считала, что в Англии, естественно, все будет по-английски – и учеба в школе, и врач в поликлинике, и служба в церкви. К тому же нельзя было бы сказать, что я так уж часто посещала храм в России или особенно хорошо знала службу (точнее, кроме «Верую» и «Отче наш», я не знала ничего), поэтому мне просто не с чем было сравнивать. Однако когда в конце литургии на проповедь вышел владыка Антоний, я поняла, что происходит что-то особенное. К слову сказать, хотя в моей московской спецшколе по английскому у меня были одни пятерки, в Англии оказалось, что ни понимать, ни говорить на этом языке я толком не умею. Школа еще не началась, но было и так понятно: при всех моих пятерках, английского я не знаю. Когда заговорил владыка – по-английски, медленно, с расстановками, – я сначала просто стала прислушиваться к его голосу. Тембр был настолько приятен для слуха, что я буквально почувствовала, что у меня «открылись уши»: я услышала слово resurrection, и в голове у меня сразу засветилось «воскресение». Слово за словом, я «проследила» всю проповедь – это была первая английская речь, которая дошла до моего сознания, смысл которой я смогла бы пересказать, как говорили в школе, «своими словами». Мне казалось, что совершилось чудо.

Это было начало – и моей жизни в Англии, и знакомства с владыкой Антонием. Мне исполнилось тринадцать лет, я уже довольно хорошо училась в школе. Каждое воскресенье я приезжала в собор за час до начала службы, чтобы попасть на исповедь до литургии. Обычно исповедовал владыка, но только до определенного времени. Расписание было таким: в девять тридцать владыка сам отпирал двери собора. К тому времени там уже собиралась небольшая кучка всегда одних и тех же людей, среди которых непременно была и я (только я, естественно, была моложе всех остальных лет на пятьдесят). Владыка бодро здоровался и еще бодрее убегал от нас в алтарь, чтобы начать проскомидию. Кто-то из кучки (не я) обходил собор и зажигал лампадки, а остальные спешили к скамье на северной стороне поджидать выхода владыки на исповедь. В это время владыка не спеша служил проскомидию, а мы, затаив дыхание, слушали снаружи. Отчетливым, несколько глуховатым голосом владыка объявлял «в воспоминание Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа», и с ним вспоминали и мы. Чтение часов до литургии владыка не благословлял – он настаивал на полной тишине до начала литургии, как, впрочем, и во время нее.

Где-то в десять часов начиналось каждение собора – опять кадил владыка сам, не спеша, негромко, но отчетливо читая пятидесятый псалом. К тому времени отец Михаил уже был на клиросе, отец Иоанн – в алтаре, а прихожане – буквально на цыпочках – подходили приложиться к иконам, ставили свечи и отходили к своим местам. Все происходило чрезвычайно чинно, тихо и благочестиво. Мы же, сидя на своей «скорбной скамье», волновались, что вот-вот начнется литургия, а владыка все не идет.