В подполье Бухенвальда - Валентин Васильевич Логунов

— Это продолжение нашего спора. Прочтешь сам и познакомь ваших товарищей. Гут нахт[32].

Только после отбоя, когда в столовой комнате не осталось никого, кроме ночного дежурного, Альфред в своей штубе развернул мелко исписанную самодельную тетрадь из грубой оберточной бумаги и на первом листе прочел. «Национальный вопрос».

— Ты мне веришь, Сергей? — спросил я как-то Котова.

— Странный вопрос. Не имею основания и причин не верить. А почему ты задаешь такой вопрос?

— Видишь ли, я знаю, что конспирация имеет свои законы, но как-то не совсем полноценно себя чувствуешь, когда неясно представляешь все, что творится вокруг.

— В этом ты, пожалуй, прав. Это одна из самых отрицательных сторон конспиративной работы. Тут многое приходится принимать на веру. А тебя что, собственно, интересует?

— Ну, вот хотя бы, как возникла подпольная организация в Бухенвальде? Ведь с чего-то началось?

— Да, началось. Началось с того, что наша партия учит нас в любых условиях и при любых обстоятельствах оставаться верными своим принципам. Ну что ж, тебе-то я могу рассказать кое-что, хотя и не полагается, так как тебе, как одному из организаторов группы «М», следовало бы заниматься только чисто военными вопросами.

— А что такое группа «М»?

— Группа «М» — это военная секция, а название от слова «милитэр», то есть военный.

Весь вечер мы бродили по узким коридорам бухенвальдских улиц и не замечали, как разорванные хлопья тумана соединяются вместе и очень мелким, словно просеянным дождем орошают толевые крыши бараков, нашу одежду и вот уже образуют лужи на дорогах.

Сергей говорит, как всегда, с большим увлечением, и из его слов передо мной постепенно вырисовывается мрачная картина истории Бухенвальда.

— Первые заключенные Бухенвальда — это немецкие коммунисты-тельмановцы. Они же сами для себя строили этот лагерь, и уже значительно позже, когда чуть ли не вся Германия превратилась в сплошной концентрационный лагерь, в Бухенвальд начинают поступать социально опасные уголовные преступники, бандиты, саботажники и прочие. После убийства секретаря германского посольства в Париже фон Рата в Бухенвальд бросают 12 500 евреев. Их, буквально как селедки в бочки, утрамбовывают в пять временных бараков, отобрав все вещи, и несколько суток совсем не открывают бараков. Без воды, без пищи, в жутких антисанитарных условиях многие из них умерли, многие сошли с ума.

После оккупации Австрии, а потом Чехословакии в Бухенвальд загоняют первых иностранных заключенных, а в начале войны с Польшей, то есть с сентября 1939 года, в Бухенвальд потоком пошли поляки и особенно польские евреи. Рассказывают, что в особую клетку в 30 квадратных метров эсэсовцы умудрились загнать 104 партизанских стрелка из Польши и через месяц из них в живых остался только один человек.

Еще рассказывают, что по случаю покушения на Гитлера в мюнхенской пивной все евреи на трое суток были заперты в своих бараках без воды и пищи, а когда немецкие коммунисты организовали попытку поделиться с евреями едой, был наказан весь лагерь. Пять суток весь лагерь не получал пищи, и в результате сразу умерло более 1200 человек. А 16 сентября 1941 года заключенные Бухенвальда впервые увидели русских военнопленных. Только не в лагере, а по ту сторону колючей проволоки. Триста человек командиров и политработников Красной Армии провели в эсэсовскую конюшню, а оттуда вывезли в крематорий несколько крытых грузовиков трупов. Впоследствии из этой конюшни и оборудовали «хитрый домик», о котором ты, по-видимому, уже слышал. Много наших людей там сложило голову. Да это и понятно, если учесть всю ненависть, которую питают гитлеровцы к нам, русским военнопленным, а причина этой особой ненависти тоже понятна. Они отлично сознают, что каждый советский солдат, воспитанный Коммунистической партией в духе высокой политической сознательности, не только военный, но прежде всего убежденный идейный противник фашизма и, следовательно, подлежит первоочередному уничтожению. В том же 1941 году в конце октября пригнали еще 2000 человек военнопленных для обслуживания лагеря. Многие из них погибли по дороге, многие уже здесь, и только часть оставшихся в живых живет и сейчас в лагере военнопленных на отгороженных проволокой блоках № 1, 7 и 13. Как ты знаешь, они не считаются заключенными, они просто военнопленные, хотя подвергаются почти такому же режиму, как и мы грешные, а вот уже весной 1942 года начали поступать русские политзаключенные, вроде нас с тобой. В основном это люди отборные, это наиболее активный боевой элемент советских военнопленных и гражданских лиц нашей Родины, партизаны, партийные и руководящие советские работники. Это люди, не смирившиеся с условиями плена или рабства на оккупированных территориях, это люди, уже закаленные борьбой с фашизмом, имеющие опыт подпольной работы и изведавшие всю прелесть гитлеровского «нового порядка» в тюрьмах и застенках гестапо. Естественно, что такие люди не могли оставаться пассивными даже в условиях Бухенвальда. Вокруг наиболее активных, энергичных товарищей, в основном коммунистов, уже весной 1942 года начинают возникать небольшие разрозненные группы. Перовыми сколотили такие группы Василий Азаров, Василий Жук, Иван Ашарин, Александр Купцов и еще ряд товарищей, не подозревая о существовании друг друга, не подозревая, что в лагере военнопленных тоже существует несколько подпольных групп, созданных Николаем Симаковым, Степаном Баклановым, Михаилом Левшенковым. Само собой разумеется, что каждая из таких групп, действуя самостоятельно, не могла добиться каких-то существенных результатов и вносила разнобой в общее дело сопротивления фашизму. Помогло то, что все эти группы искали связи с немецкими коммунистами, имевшими уже тогда сильную подпольную организацию. Руководитель интернационального политцентра Бухенвальда немецкий коммунист Вальтер Бартель дает задание чешскому коммунисту Кветославу Иннеману связаться с руководителями русских групп и попытаться их объединить. И вот в марте прошлого года Николай Симаков из лагеря военнопленных созывает совещание руководителей этих разрозненных групп, и тогда избирается состав первого политического русского центра, и работа пошла планомерно, организованно, охватив все сферы лагерной жизни. Разработанная центром программа действий подпольной организации включает в себя и борьбу за моральный облик советского человека, и оказание помощи товарищам, и проведение антифашистской агитации и пропаганды, и укрепление интернациональных связей, и вредительство и саботаж на предприятиях, и что самое главное и основное — это подготовку вооруженного восстания. За каждый из пунктов этой программы отвечают определенные люди, а центр контролирует и направляет их работу. Вот так-то, дорогой Валентин.

— Здорово! Значит,