Эволюция эстетических взглядов Варлама Шаламова и русский литературный процесс 1950 – 1970-х годов - Ксения Филимонова

в том, что каждый реципиент (он же автор собственных художественных или документальных текстов) опирается на личные «сигналы припоминаний» и пользуется собственным методом исследования действительности [Горбачевский: 181].

Направления творческих поисков Варлама Шаламова в 1970-е годы

1970-е годы – период, в который В. Шаламов записывает наибольшее количество воспоминаний. В 1968–1971 годах он работал над «Четвертой Вологдой» и «Вишерским антироманом».

Дневники начала 1970-х отражают довольно активную вовлеченность в культурную жизнь: посещение театров (и размышления о современном театре), выставок, шахматных матчей, покупку новых книг. Посещение театров отражается на творческих планах Шаламова: он обдумывал и начал писать пьесу «Вечерние беседы». В 1972 году Шаламов был принят в Союз писателей, что давало ему возможность пользоваться писательскими «привилегиями», а именно ездить в санаторий в Крым, где он побывал несколько раз.

Размышления Шаламова о литературе в 1970-е годы обращены в основном в прошлое, в 1920-е годы, созвучны его воспоминаниям. Шаламов писал биографические очерки.

Кроме «Четвертой Вологды» и «Вишерского антиромана», в 1973 году написана биография революционера Федора Раскольникова, над которой Шаламов работал с начала 1960-х годов. Как отмечает С. Соловьев, это не просто биографический очерк, которых в наследии Шаламова немало, а исторический текст, созданный в логике «Колымских рассказов»:

«Федор Раскольников», как было показано выше, написан в логике и в продолжение «Колымских рассказов», в продолжение линии на воссоздание памяти, причем здесь Шаламов выбрал для борьбы особенно сложный случай. В 1963 году Раскольников был реабилитирован, на следующий год вышла его книга в серии «Военные мемуары», но в 1965 году наперсник Суслова – Трапезников – выступил с резким осуждением Раскольникова, полностью повторив сталинские обвинения [Соловьев 2017: 161].

В других биографических записях этого периода Шаламов неоднократно обращался к биографии и поэзии Сергея Есенина.

Записи о Есенине

В дневниках первой половины 1970 года есть несколько записей, посвященных С. Есенину. Выделение этого сюжета в отдельный параграф обусловлено не только тем, что Шаламов действительно часто обращается к фигуре Есенина как значимой для 1920-х годов, но и оригинальным сравнением Есенина с Достоевским, представляющим особенный интерес в ракурсе шаламовского сближения стиха и прозы. Появление этого имени в записях Шаламова не случайно. Во-первых, Есенин – одна из ярчайших фигур 1920-х годов, к которым все чаще обращается Шаламов в конце жизни. Рассказ о похоронах Есенина встречается в воспоминаниях «Двадцатые годы»:

Так и не пришлось мне услышать, увидеть Есенина – красочную фигуру первой половины двадцатых годов.

Но все, что было после, помню: коричневый гроб, приехавший из Ленинграда. Толпа людей на Страстной площади. Коричневый гроб трижды обносят вокруг памятника Пушкину, и похоронная процессия плывет на Ваганьково.

Самоубийство поэта наполнило новым смыслом, живой кровью многие, многие строки его стихов. То, что казалось позой, на поверку оказалось трагедией. Плохая «отделка» многих стихов отступала в сторону перед живой правдой, живой кровью [Шаламов 2013: IV, 318].

Во-вторых, для Шаламова было важным то, что Есенин общался с А. К. Воронским, прислушивался к его советам. Имя Есенина упоминается в очерке о Воронском.

Т. К. Савченко усматривает схожесть судьбы Есенина с судьбой самого Шаламова, а именно с трагедией «невнимания к творчеству»:

Некоторые мысли Шаламова о творческой судьбе писателя сопрягаются с есенинскими, особенно мучившими поэта в последний год жизни. Есенин особенно болезненно воспринимал невнимание к его творчеству со стороны «большой критики» [Савченко: 456].

Для сравнения исследователь приводит цитату из записных книжек В. Шаламова за 1966 год: «Мне нужно сжечь себя, чтобы привлечь к себе внимание».

Есенину посвящен ряд текстов Шаламова: «Ответ на анкету о С. Есенине» (опубликована в журнале «Сельская молодежь», 1965, № 9. С. 8. Анкета, в которой наряду с Шаламовым участвовали поэты Е. Винокуров, К. Ваншенкин, П. Вегин, Л. Васильева, посвящена 1970-летию со дня рождения С. Есенина), очерк «Русские поэты XX столетия и десталинизация» (1964), очерк «Есенин» (1970-е), некоторые письма, его имя возникает в очерке «Александр Константинович Воронский» (1970-е).

Оценки Шаламова очень высоки, Есенин – «мастер», «высококвалифицированнейший, образованный профессионал, выступающий во всеоружии современной поэтической техники» [Шаламов 2013: V, 185]. «„Москва кабацкая“ – документ большой художественной силы», – считал Шаламов. Сила эта состояла в том, что в 1920-е годы многие литераторы пытались поэтизировать уголовный мир, но только Есенин стал этому миру своим, был чрезвычайно популярен у уголовников. Влияние стихов Есенина на преступников Шаламов ранее, в 1950-е годы описал в очерке «Сергей Есенин и воровской мир»[61].

В записях 1970 года появилось суждение о том, что судьба С. Есенина схожа с судьбой Ф. Достоевского:

Есенин и Достоевский, общая судьба русских поэтов. Есенин – поэт. Достоевский – поэт. Трагедия Есенина подобна трагедии, изображенной Достоевским [Шаламов 2004: 321].

Шаламов выявляет эти совпадения: оба запойные (Есенин – пьяница, Достоевский – игрок), оба антизападники. Однако это антизападничество различается в том, что превосходство Есенина над Западом – в невежестве, а Достоевского – в том, что он глубоко образованный философ-пророк. У обоих в жизни присутствовала «роковая» женщина (Дункан и Суслова). Их объединяют тема уголовного мира («Москва кабацкая» и «Записки из мертвого дома») и богохульство (богохульство Есенина и Ивана Карамазова). Среди сопоставлений упомянуты также столкновение с бытом Толстого у Есенина и столкновение с мнением Толстого у Достоевского. Шаламов особенно подчеркивает мастерство, с которым Есенин описывает этот мир, интуицию и умение замечать детали, точно выявлять темы и мотивы. Это похвала не сближению с миром уголовников, а мастерству художника, способного увидеть и точно передать детали.

Наука и литература

Варлам Шаламов нередко обращался к теме науки. Первая публикация, связанная с этой темой, относится еще к 1934 году: в журнале «Фронт науки и техники» была опубликована статья Шаламова «Наука и художественная литература» [Шаламов 1934]. Он внимательно следил за научными открытиями, интересовался медициной, читал научную литературу по медицине.

Одна из рецензий на «самотечные» рукописи посвящена научно-фантастическому киносценарию. Шаламов последовательно указывал на неточности, допущенные автором. Киносценарий В. Шацкого «Правда о будущем», как следует из рецензии, повествует о событиях 6939 года и раскрывает теорию воскрешения людей. В рецензии Шаламов отмечал невероятный научно-технический прогресс XX века, настолько быстрый, что фантастическая литература не успевала за ним:

Думается, что научно-фантастический жанр в наше время должен искать какие-то особенные пути, ибо простой очерк в действительности или даже сообщение ТАСС превосходит всякую «фантастическую» беллетристику. Телевизионный режиссер, ставящий «80 000 верст под водой», обходит теперь