Моя полосатая жизнь: Рассказы оголтелой оптимистки - Нина Витальевна Зверева

от нас, нет дефицита товаров, особенно овощей. Поверить в это было трудно. Что делает журналист, когда слышит, что где-то есть что-то интересное? Хочет поехать туда в командировку.

Наша студия телевидения в ту пору была очень креативной. И вообще я думаю, что Горьковское телевидение (Нижегородским оно станет через год) тогда было лучшим в стране. Честно. Неожиданно к нам пришел Георгий Сергеевич Молокин, молодой веселый парень, который оканчивал Нижегородский университет, потом учился во ВГИКе, познакомился со всеми, снимал Смоктуновского в Болдино. У него была куча идей, и вот он пришел на телевидение. Как-то обком партии его утвердил, он был партийным человеком, который установил абсолютную свободу и сказал так:

– Вот кого зрители будут смотреть, те и будут в эфире.

Вы знаете, я большего профессионального праздника в своей жизни не знала. Я не знала лучшего времени, потому что зрители смотрели меня и смотрели с удовольствием. И он сказал:

– Веди эфиры каждый день!

Ну как Ларри Кинг в Америке. Боже, сколько было вокруг меня зависти, ненависти даже, но как я «купалась» в этом эфире! Я выходила в эфир в 18:00 и выходила из него в 23:00. Всем, кто работал в ночных эфирах (а работали, собственно, оператор и я, потом прибавился третий человек), Георгий обещал хорошие гонорары и белый «Мерседес», который будет отвозить нас по домам. Но это было, конечно, из области фантастики. Ездила я домой на трамвае, несколько раз ко мне приставали хулиганы. Но великая сила телевидения: они меня узнавали и провожали до дома, чтобы на меня никто не напал.

Итак, эфир каждый день. Но я хочу в командировку в Ульяновск, где полные прилавки.

– Не может такого быть, – качает головой Гера.

– Но я прочитала об этом в нескольких источниках, и это может быть очень интересно! Там какой-то агрокомбинат «Свияга».

– Слушай, если они готовы тебя принять и если к 18:00 ты будешь в эфире, то вперед.

К 18:00 в эфире? Хорошо. Тогда на небольшом самолетике поздно ночью можно было улететь в Ульяновск, а в пять вечера прилетал обратный рейс в Горький. И я успевала, я могла улететь сразу после эфира, а вернуться на следующий день и прямо из аэропорта – в студию. И конечно, у меня была мечта выйти в эфир с тем, что мы снимем в Ульяновске.

Теперь представьте себе, что такое было телевидение в то время. Оператор, камера – в ту пору у нас была только бытовая камера Super VHS, которая, в принципе, все записывала и показывала, но был необходим монтаж. Чтобы вы понимали, материала снимается в 4–5, а иногда и в 20 раз больше, чем выдается в эфир. А тут на монтаж никакого времени нет. И денег нет, потому что Георгий нас в этом смысле очень сильно зажимал. Такое время, 1989 год. Но я уже тогда экспериментировала вместе с Михаилом Сладковым над созданием наших собственных документальных фильмов, снятых на VHS, и у нас уже было несколько успешных проектов.

Я говорю Мише:

– Мы летим в Ульяновск.

Он в этот день работал в студии, но сразу нашел себе замену. По дороге я расписала план съемок, и мы с камерой пошли точно по плану фильма. Понимаете? Я открываю фильм на площади, говорю, где я нахожусь, почему я приехала в Ульяновск. Я не могу сразу снять финал, потому что сначала я должна снять весь фильм и вернуться на эту площадь, чтобы закончить снова там же. Более того, если я снимаю интервью, так называемый синхрон, у тетушек в магазине, которые все покупают и всем довольны, то я должна сделать такое интервью, которое я не буду монтировать. Съемка без монтажа… Я помню, как Сокуров готовил так же свое кино в Эрмитаже – у него ушло на это два года.

Съемка без монтажа в Ульяновске далась нам очень дорого. Но, слава Богу, комбинат «Свияга» нас встретил, нам дали машину, водителя. Они, конечно, безумно удивлялись, когда мы проезжали мимо одного и того же места 10 раз. Но у меня был план съемок!

Руководитель «Свияги» говорил:

– Нина, я могу дать вам интервью сейчас.

– Нет, – отвечаю я. – Через четыре часа, пожалуйста, и вот здесь, в этом месте, потому что у меня все расписано.

Мы не могли посмотреть, что у нас получается. Михаил сказал, если мы отмотаем один раз, можем зарубить картинку и звук.

Первый раз я увидела свое творение, открыв эфир и нажав кнопку «Показ». Смотрела вместе со зрителями. Успех в Нижнем был грандиозный. Второй раз подобный успех у меня был, когда я взяла интервью у Горбачева. Но это было позднее, сначала были ульяновские помидоры.

Эти помидоры смотрел просто весь город. А на следующее утро мне позвонил мэр нашего города Омари Хасанович Шарадзе и спросил:

– Я могу с вами встретиться?

Это было непривычно, неприлично и не положено. Мне надо было пройти заместителя директора телевидения, потом куратора телевидения – в ту пору кураторы у телевидения еще были, сами понимаете, из какого ведомства. В общем, надо было все согласовать, чтобы пройти к мэру, это не просто так. Но я пошла к Георгию, и он кивнул:

– Тебе позвонили – ты и иди.

Он был абсолютный демократ, замечательный демократ. Первую летучку он начал так:

– У нас будет полная демократия. Все решения буду принимать я.

Я на всю жизнь это запомнила. Это были «летучки» остроумного веселого человека… Дай Бог ему счастья и здоровья. Мы с ним ровесники, родились с разницей в три дня, Георгию тоже недавно было 70 лет. И многие участники фестиваля в Болдине, думаю, помнят его мастер-классы.

А мэр Горького Омари Хасанович утром после моего дебюта, праздника и счастья эфира, попросил меня показать это кино участникам делегации, которая поехала в Ульяновск перенимать этот опыт.

А сейчас я расскажу вам, что же мы снимали. Вы понимаете, голодная мама голодных детей, взрослых уже, попадает в магазин, где видит несколько сортов соленых помидоров. Хотите – зеленые, хотите – бурые, хотите – красные. И продавцы мне рассказывали, что первые дни, когда «Свияга» заработала, женщины покупали все ведрами, потому что казалось, что завтра этого не будет.

Пластмассовые ведерки с крышками, очень удобные, которых сейчас много, я впервые увидела там. Потому что «Свияга»! Это был такой кусочек капитализма в нашей непонятной тогда, падающей экономике, потому что в Ульяновске был очень умный, достойный человек, который организовал все: бригаду на поле, продавцов и частные магазины, их было много, кругом «Свияга», «Свияга»…

А самое вкусное мы ели, когда заехали на фабрику, где делали соленья. И вот там я впервые попробовала соленые арбузы. Я уже много раз рассказывала, как благодаря этой истории я задала тот самый вопрос Ельцину, когда он прилетел в Нижний Новгород в 1992 году. Вопрос, который позволил нам с ним близко познакомиться и долго разговаривать. Я его спросила:

– Понравились ли вам соленые арбузы в Ульяновске?

Он только что прилетел из Ульяновска и был потрясен, что я про них знаю. Впервые соленые арбузы я попробовала именно в тот приезд в Ульяновск. И капусту – из огромных чанов из специального дерева, с выверенной температурой. Мы с Михаилом просто не могли наесться, не могли оторваться.

Потом мне рассказывали, что в Ульяновск из других регионов начали приезжать