Письма из Египта - Люси Дафф Гордон

и очень благочестивые. Шейх Юсуф даже не курит и проповедует по пятницам. Вам бы понравились эти сайиды, они такие благородные. Несколько дней назад я поехал в деревню, чтобы повидаться с фермером по имени Омар. Конечно, мне нужно было поесть, и люди были в восторге от того, что я приехал один, ведь они привыкли видеть англичан вооружёнными и под охраной. Однако Сиди Омар настоял на том, чтобы проводить меня домой, что здесь считается вежливостью. Он навалил целую кучу зелёного корма на своего маленького проворного ослика и забрался на него без седла и уздечки (корм предназначался для Мустафы-аги), и мы поскакали домой по прекрасным зелёным ячменным полям, к удивлению нескольких молодых европейцев, которые стреляли по мишеням. Мы, конечно, представляли собой странную пару: я в английском седле и уздечке, в костюме, шляпе и с пером, верхом на лошади, а Сиди Омар в коричневой рубашке, с коричневыми ногами и в белом тюрбане, управляющий своим осликом с помощью чибука. Мы очень весело смеялись над моим неуклюжим арабским.

Юный Хиткот и Стратт заходили сюда, но спешили вверх по реке. Я увижу их, когда они вернутся. Юный Стратт так похож на свою мать, что я узнала его на улице. Я бы хотела устроить ему представление, но женщине не подобает посылать за танцовщицами, а поскольку я дружу с мао́ном (полицейским судьёй), кади́ и уважаемыми людьми, я не могу делать то, что в их глазах неприлично. Вполне достаточно того, что они одобряют моё открытое лицо и общение с мужчинами; это «мой обычай», и они не видят в этом ничего плохого.

Завтра или послезавтра начинается Рамадан, когда покажется новая луна. Это большая неприятность, потому что все злятся. Омар не соблюдал его в прошлом году, но в этом году будет, и если он испортит мне ужин, кто его осудит? Прошлой ночью неподалёку от меня была свадьба, и около десяти часов все женщины прошли под моими окнами с радостными криками «эз-загарит» и спустились к реке. Я выяснил, что в Верхнем Египте, как только жених «увидит лицо» своей невесты, женщины ведут её «посмотреть на Нил». Похоже, они ещё не забыли, что старый бог — даритель плодородия.

Я читал книгу мисс Мартино; описания превосходны, но она, очевидно, ничего не знала и не интересовалась людьми и, как и большинство англичан здесь, считала, что разница в манерах — это своего рода непреодолимая пропасть, хотя на самом деле их чувства и страсти такие же, как и наши. Любопытно, что во всех старых книгах о путешествиях, которые я читал, о жителях далёких стран говорится гораздо более естественным тоном и с гораздо большей попыткой понять их характер, чем в современных, например, в «Путешествиях» Нибура здесь и в Аравии, «Путешествиях» Кука и многих других. Неужели за сто лет мы стали настолько цивилизованными, что чужеземцы кажутся нам просто марионетками, а не настоящими людьми? Фанатизм мисс М. по отношению к коптам и грекам довольно забавен по сравнению с её вполне уместным почтением к «Тому, кто спит в Филе», а её нападки на гаремы возмутительны; она намекает, что это бордели. Должна признать, что я не видела турецкого гарема, а она, очевидно, не видела ни одного другого, и всё же она считает, что нравы в Турции лучше, чем в Египте. Женщина не может объяснить все ограничения, которым подчиняются обычные люди. О великих людях я ничего не знаю, но женщины могут и делают это без зазрения совести, подавая в суд на своих деверьев, чтобы те полностью «выплатили долг», и требуя развода, если им это угодно, в случае невыполнения обязательств. Очень часто мужчина женится на второй жене из чувства долга, чтобы обеспечить вдову брата и его детей или что-то в этом роде. Конечно, распущенные мужчины ведут себя так же, как и везде. Куллоолум Бени Адам (мы все — сыновья Адама), как постоянно говорит Шейх Юсуф, «плохие-плохие и хорошие-хорошие»; а современные путешественники проявляют странное невежество, говоря о местных жителях в целом, как и почти все остальные.

Понедельник. — Я только что узнал, что бедный шейх Мохаммед умер вчера и, как обычно, был похоронен сразу же. Я несколько дней был нездоров, и шейх Юсуф позаботился о том, чтобы я не узнал о смерти его брата. Он пошёл к Мустафе-аге и попросил его никому не говорить в моём доме, пока мне не станет лучше, потому что он знал, «что у меня на душе по отношению к его семье», и боялся, что мне станет хуже от этой новости. И как часто мне советовали не связываться с больными арабами, потому что они наверняка заподозрят христианина в том, что он травит умирающих! Я очень сожалею об этом изящном, красивом юноше и его старом отце. Омар был расстроен тем, что не знал о его смерти, потому что ему хотелось бы помочь отнести его в могилу.

Я наконец выучил арабский алфавит и могу довольно аккуратно писать, но теперь я в затруднительном положении из-за отсутствия словаря и написал Хекекиан-бею, чтобы он купил мне словарь в Каире. Шейх Юсуф ни слова не знает по-английски, а Омар не умеет ни читать, ни писать, не разбирается в грамматике и не переводит слово за словом, и это очень медленная работа. Когда я прохожу через двор мечети, я даю по монетке мальчикам, которые громко пишут под аркадой: «Абба шеддех о нусбейтин», «Ибби шеддех о хефтедин» и т. д., с сочувствием относясь к их трудностям и сильно испачканным оловянным дощечкам. Ещё одна неприятность заключается в том, что для того, чтобы различить буквы в арабских книгах, напечатанных в Англии и здесь, в английских типографиях, требуется микроскоп с 40-кратным увеличением. Шифрование похоже на наше, но с другими цифрами, и я почувствовал себя очень глупо, когда понял, что всю жизнь считал по-арабски справа налево и никогда не замечал этого. Однако они «спускают» столбец цифр сверху вниз.

Меня только что позвали какие-то бедняки, которые хотят, чтобы я поговорил с английскими путешественниками об отстреле их голубей. Это очень необдуманно, но в значительной степени вина лежит на слугах и драгоманах, которые считают, что не должны говорить своим хозяевам, что голуби — это частная собственность. Я подумываю о том, чтобы повесить объявление об этом на стене моего дома. Здесь, где не менее восьми или десяти лодок стоят на якоре в течение целых трёх месяцев, потери для феллахов серьёзны, и наш