О годах в дипломатии с долей сарказма - Владимир Ельбаздукович Ваниев

было получено указание срочно запроситься к руководству МИДа и передать информацию, которая направляется факсом в Генконсульство.

Дело было в воскресенье, и я находился далеко от столицы. Выслушав указание, я рванул в Подгорицу, пытаясь на ходу поймать по телефону кого-нибудь в МИДе. Оказалось, что министр М. Влахович находится где-то за границей, а мой постоянный контакт – в Белграде. Тем не менее мои усилия принесли результаты, я был принят Генеральным секретарем МИДа, которого информировал о принятом в Москве решении признать независимость Черногории.

Изложив эту новость, которая была с признательностью воспринята, направляясь к выходу, я спросил:

– Ну, мы, наверное, первые?

Ответ, прямо скажу, меня расстроил:

– Да нет. Исландия и Швейцария нас уже признали.

Через некоторое время, уже в торжественной обстановке и в присутствии СМИ, мы обменялись с министром нотами, подтверждающими установление дипломатических отношений между Россией и Черногорией.

До сих пор не могу понять, кому в Москве понадобилось та воскресная спешка.

Одно скажу, далеко не каждому дипломату случается признавать независимость и устанавливать дипотношения с иностранным государством. Чем не повод для мемуаров?

Русское кладбище

В качестве еще одной заслуги за время пребывания в Черногории считаю свою роль в деле восстановления русского православного кладбища в городе Герцог Нови, на котором покоятся представители первой волны послереволюционной эмиграции из России. За прошедшие с тех пор годы кладбище пришло в полный упадок и уже существовали планы его ликвидации. Об этой плачевной ситуации я узнал от мэра города Деяна Мандича, который слезно просил оказать возможную помощь в сохранении кладбища.

Не буду описывать всех предпринятых с этой целью шагов, которые завершились в конце концов восстановлением кладбища. Для меня же самого это закончилось преждевременным прекращением командировки, более чем полугодовалым пребыванием в неоплачиваемом отпуске, а также понижением в должности (с зам. директора департамента до начальника отдела). Впрочем, могло быть и хуже – вплоть до отчисления из МИДа после 35 лет пребывания в системе. Дело в том, что инициатором подобного развития событий явилась всесильная в ту пору Л.К. Слиска, к которой я имел неосторожность обратиться за помощью во время ее пребывания в Черногории, приняв за чистую монету ее трогательный рассказ об участии в переносе в Россию праха А.И. Деникина. Помогла, конечно, не она сама, а один из состоятельных депутатов Госдумы. Но все заслуги мадам Слиска скромно приписала на свой счет. Позднее эта дама прославилась опубликованным в прессе списком украденных из ее сверхохраняемой квартиры в Москве несметных ценностей, добытых непосильным трудом.

Так получилось, что с ее земляками-саратовцами мне довелось повстречаться позднее в Душанбе, где все они работали в Торгпредстве. Узнав о моем печальном опыте общения со знаменитой землячкой, они рассказали свою историю. Торгпред, а до этого – министр саратовского правительства – в свое время направил ей поздравление по случаю избрания на высокий пост, в котором отметил пройденный ею путь от киоскерши «Союзпечати» до руководителя Парламента. Столь высокая оценка карьерного роста, видимо, не нашла понимания у адресата, поскольку послание было возвращено правительственной почтой в нераспечатанном, а скорее во вновь опечатанном виде.

Прав был Ильич, утверждавший, что каждая кухарка сможет руководить государством, что уж там говорить о киоскерше. Если, конечно, не переборщит с накоплениями.

Гости Черногории

Черногория в означенное время была местом активного посещения нашими, как сейчас говорят, селебрити. Повидать, правда, удалось не всех. О прибытии Романа Абрамовича можно было судить по стоящей на рейде у Святого Стефана яхте. Не знаю, почему эти линкоры и авианосцы называют яхтами, видимо, для конспирации.

Бывал в Черногории и Ю.М. Лужков. Ранее приходилось видеться с ним в Вене, где он открывал памятник Пушкину – дар Москвы.

Посетил Черногорию, причем с официальным визитом, и Министр С.В. Лавров. Накануне визита я получил из Центра указание проверить обстановку вокруг памятников Пушкину и Высоцкому, поскольку предстояла церемония возложения венков.

Этот краткосрочный визит запомнился очередным казусом. В качестве рингтона на своем мобильнике я с помощью моего черногорского друга Боро Джукича (до недавнего – почетный консул России), установил произносимое левитановским голосом заявление «Говорит Москва…». Надо было так случиться, что мой телефон зазвенел, а вернее, заговорил во время переговоров Министра с М. Джукановичем. Несмотря на то, что я пулей вылетел из зала переговоров, начало сообщения ТАСС услышали не только их участники, но и ожидавшие в соседнем помещении журналисты, что привело их в большой восторг.

Когда я вернулся в Москву, мне сообщили, что кто-то из сопровождавших лиц распустил молву о вызванной моим мобильником панике среди переговорщиков. Что и говорить, доброжелателей в нашей смоленской каланче всегда хватало.

Еще одним гостем Подгорицы был К.И. Косачев, к тому времени – руководитель комитета Госдумы. После официальной части программы пребывания оставалось время до отлета, которое мы посвятили посещению местного музея изобразительных искусств. Экспозиция изобиловала картинами – дарами из стран Азии, Африки и Латинской Америки. Возмутившись отсутствием картин из России, Константин Иосифович пообещал прислать в дар пару картин из своих запасов. На том и порешили.

Прошло время, но картины из Москвы не поступали. В одном из телефонных разговоров Игорь Семенов (в прошлом – шеф протокола Президента) сказал, что идет к Косачеву, и спросил, не надо ли чего передать. Я попросил напомнить о картинах. Но и это не помогло.

Ожидая обещанную посылку, я припомнил историю карьерного роста К. Косачева, свидетелем чего мне довелось быть. В 1996 году нас собрали в актовом зале МИДа для встречи с новым министром – Е.М. Примаковым. После его представления и кратких выступлений наступило время вопросов и ответов. Поднял руку и сидевший недалеко от меня сотрудник скандинавского отдела Константин, задавший какой-то умный вопрос. Евгений Максимович повернулся к соседу по президиуму и что-то спросил. С этого момента карьера полюбопытствовавшего пошла в гору вслед за передвижениями Е.М. Примакова. Жаль, Евгений Максимович не передал своему протеже привычку держать данное слово.

Золотой выпуск

В этом контексте еще об одном сподвижнике Евгения Максимовича – Ю.Г. Кобаладзе, чья заграндеятельность осуществлялась в рамках командировки в Англию в качестве корреспондента Гостелерадио. Впоследствии он достиг генеральского звания и запомнился публике такими качествами, как высокий профессионализм в распознавании сортов и оттенков виски, а также умелое ведение застолья (тамадизм).

Генерал Кобаладзе – выпускник МГИМО 1972 года. Этот выпуск я среди друзей называю «золотым», поскольку главным его представителем является нынешний министр С.В. Лавров, не забывающий о своих однокурсниках.

Еще один видный представитель этого выпуска – небезызвестный академик РАН Ю.С. Пивоваров, прославившийся тем, что примазался к славе Герострата, спалив в январе 2015 года библиотеку ИНИОН. Тогдашний Президент РАН В. Фортов назвал это событие «Чернобылем