Симона Байлз. Смелость взлететь. Тело в движении, жизнь в равновесии - Симона Байлз

Лу Реттон и Шон Джонсон, и темнокожих, отличающихся удивительной грацией, как Доминик Доз и Габи Дуглас. На мой взгляд, все они обладают и силой, и изяществом, и это никак не связано с их расой.

Несколько дней спустя президент Итальянской федерации спортивной гимнастики выступил с извинениями, и ситуация, наконец, разрешилась. Я была рада, что все осталось в прошлом, потому что хочу, чтобы любой ребенок, вне зависимости от расы, мог посмотреть на мои выступления на Чемпионате мира и сказать: Мне тоже можно мечтать. Я хочу, чтобы дети знали – идти за мечтой, и не только в гимнастике, но вообще в жизни, можно, невзирая на цвет твоей кожи. Нужно просто иметь мужество и дисциплину, чтобы выполнять тяжелую работу.

* * *

Мой брат Рон сказал мне, что когда увидел, как я победила на Чемпионате мира, он упал перед телевизором на колени и зарыдал. Он был абсолютно потрясен. Лишен дара речи. И думал лишь об одном: Боже, у нее получилось. Моя сестра – гимнастка номер один в мире. Он сказал, что даже немного смущался, когда я вернулась домой. Мне показалось, что это глупо, но я вспомнила, как Рон позвонил мне, когда я проиграла на своем первом Чемпионате страны. У меня в ушах до сих пор звучат его слова: Может, сейчас еще просто не твое время, но поверь мне, настанет и твой день, потому что ты хороша! Я всегда буду благодарна брату за веру в меня.

Теперь же он меня спросил:

– Ну, и каково это, быть чемпионкой?

Я пожала плечами, потому что до сих пор этого не осознала.

– Хочу поехать на Олимпиаду, – сказала я, не ответив, по сути, на его вопрос. – Это моя новая цель.

Рон запрокинул голову и рассмеялся.

– Правильно, Симона! – сказал он, кивая. – Продолжай мечтать, девочка!

На следующие выходные родители устроили грандиозный праздник, чтобы отметить мою победу. У нас дома, во дворе и у бассейна собралось около четырехсот человек. На столах стояли ребрышки и крылья-барбекю, рис и бобы, яичные рулеты и другие угощения. Мы заказали кейтеринг, чтобы маме не пришлось все готовить самой, и пригласили бармена, чтобы он разливал напитки. И даже наняли диджея. Пока он ставил мою любимую музыку, в том числе Дрейка и Рианну, я ходила между гостями и принимала поздравления.

Весь вечер дяди и тети, двоюродные братья и сестры, коллеги моих родителей, соседи, члены команды, тренеры и друзья брали у меня автографы и делали селфи со мной. Я постоянно улыбалась, но была не в своей тарелке. По телевизору дома показывали видеозаписи моих выступлений на Чемпионате мира, люди стояли перед экраном и болели за меня, словно это происходило в прямо эфире. У всех были ко мне миллионы вопросов. Мне было приятно, что они так радуются моей победе, но я уже устала постоянно находиться в центре внимания.

В последующие годы в мою честь устраивали еще немало праздников, но никогда я не чувствовала себя так необычно, как на том, первом. Единственным тихим уголком в доме, где можно было спрятаться, оказалась моя спальня, поэтому в какой-то момент я сбежала туда и заперла дверь. Я сидела на кровати, пытаясь отдышаться, прислушивалась к звукам вечеринки и приходила в себя. Проверяла свои аккаунты в Twittwr, Instagram и Snapchat, смотрела, что делают мои друзья в других местах, и даже написала несколько сообщений мальчику-гимнасту моего возраста Алеку Йодеру, который оставил мне твит: «С победой на Чемпионате мира!» У нас было несколько общих друзей, и недавно мы начали с ним переписываться ежедневно. Это стало чем-то вроде дружеского соревнования – кто первым пришлет сообщение с утра. Я собиралась встретиться с Алеком лично на открытых соревнованиях в Хьюстоне через три месяца.

Посидев в телефоне минут двадцать, я поняла, что готова опять выходить к гостям. Но когда уже собиралась вернуться, я заметила в углу сумку с черепашками, которых возила на Чемпионат мира. Я так ее и не распаковала. Я открыла сумку и расставила у себя на кровати шесть фигурок, включая маленькую черепашку с божьей коровкой, которая опять принесла мне удачу. Потом решила разобрать и остальные вещи – кеды и спортивные костюмы, купальники и уличную одежду. Включила радио, по которому тут же зазвучал хит – Burn Элли Голдинг.

При звуках этой песни я словно опять оказалась на помосте Чемпионата мира в Антверпене, потому что она сотни раз звучала из динамиков у нас на тренировках. И вот теперь по чистой случайности она включилась в моем радио. Я столько слушала ее, что знала слова наизусть, поэтому стала подпевать:

Мы поднимем руки, поднимем руки к небу,

Потому что в нас горит огонь, огонь, огонь…

И внезапно ко мне вернулось все пережитое за последние дни: и усталость после Чемпионата мира, и похожая на сон церемония вручения наград, и девочки, с которыми я разделила победу, и мои родители, смотрящие на меня с изумлением и восторгом, и братья, болеющие за меня, и фотографы, и пресса, и итальянцы, и Эйми, и Марта – все! В тот момент я со всей силой осознала, что совершила, и это осознание меня потрясло.

Я соревновалась на Чемпионате мира. И одержала победу.

Я действительно победила!

Ко мне в окно летели голоса и взрывы смеха с праздника в мою честь, смешиваясь с ритмом Burn, а я, упав на пол спальни, отчаянно рыдала. Я была так собой горда! И еще где-то в самой глубине у меня крутилась мысль – Теперь можно проколоть пупок!

Глава шестнадцатая

Ангар

«Все перемены трудны поначалу, запутаны в середине и роскошны в конце».

Робин Шарма, писатель

В то воскресенье я вступила в Апостольскую церковь Святого Иакова вместе с другими подростками с серьезными лицами – дело было через несколько недель после Чемпионата мира, и наша процессия отчасти напомнила мне церемонию вручения медалей за тем исключением, что ни золота, ни серебра, ни бронзы нам не давали. Нам предстояло событие, пожалуй, даже более значительное: через несколько минут каждая из нас должна была пройти через таинство конфирмации. У католиков это означает, что ты становишься полноценным членом христианской общины и с этих пор божья любовь и милосердие всегда с тобой.

– Прими же дар Святого причастия, – сказал епископ, когда я стояла перед ним со сложенными ладонями. Большим пальцем он нарисовал елеем крест у