Непрожитые жизни. Патологоанатом о своих буднях в детском отделении - Татьяна Александровна Хитрова

– хотелось успокоить этот истерично звенящий колокольчик тревоги в груди. Минуту подумав, я набрала папиного лучшего друга, который жил всего на этаж ниже и часто приходил к нам в гости. Именно они с папой сами установили в нашем дворе качели и турники, чтобы моя детская необузданная энергия выливалась во что-то полезное. Подтягиваться я научилась даже раньше пацанов, из-за чего мои ладони постоянно были в мозолях.

Я была настолько неугомонным ребенком, что каждое лето меня отправляли в деревню, надеясь, что я успокоюсь и перестану задавать миллион «почему?», но там мой интерес к окружающему миру только разрастался.

Я не орала, когда впервые увидела, как отрубленная голова рыбы открывает и закрывает рот, наоборот, начала допытываться у взрослых, почему так происходит. Также моему изумлению не было предела, когда дедушка отрубил голову курице и та начала бегать кругами по двору. Еще больше удивился дедушка, когда я спросила, смогу ли я так же наворачивать круги, если повторить эту процедуру со мной. Третьим невероятным открытием оказались шевелящиеся хвосты ящериц, которые те сбрасывали в попытках скрыться от ребятни. А когда я узнала, что коровы не дают молоко просто так, по умолчанию, а только после рождения первых телят, для которых оно и предназначалось, мой рев не могли успокоить весь вечер, а утром нашли с бидоном в коровнике, где я поила телят, думая, что они голодают.

– Сашуля? Здаро-о-ов, – раздался в трубке удивленный голос.

– Сам будь здоров, дядь Вань! Тут это, папка не отвечает на телефон, можешь ему в дверь стукануть, пожалуйста? Проверить, как он там?

– Да не вопрос. Сейчас тапки найду только. Обожди, не клади трубку. Как ты? Давно не приезжала в родной город, Таганрог уже забыл, как ты выглядишь! Маруська, да чтоб тебя мыши сожрали! Брысь, не мешайся под ногами!

Маруськой звали серую кошку, которая в молодости частенько сбегала во двор к соседским котам, ежегодно принося хлопоты в виде мяукающего потомства. Каждый год дядя Ваня ругался, но не спешил стерилизовать питомицу, искренне веря, что роды омолаживают организм и что это полезно для здоровья. Никакие доводы на него не действовали, и матки с придатками Маруська лишилась только в возрасте восьми лет, когда затянувшаяся беременность внезапно оказалась разросшимися фибромиомами – доброкачественными опухолями из соединительной и гладкой мышечной тканей, которые настолько мучили кошку, что она стала мочиться кровью и отказываться от еды.

Из Таганрога я переехала еще в 17 лет, поступив в Ростовский медицинский университет, до этого год прожив в доме дедушки с бабушкой, сбежав от постоянных издевательств и рукоприкладства матери. Я надеялась поступить в Москву или Санкт-Петербург, но не получилось.

Мне хотелось быть как можно дальше от всей своей травмирующей семейки, стать финансово независимой и никогда не возвращаться назад.

Но после смерти матери отношения с отцом стали лучше, мы начали чаще общаться, а потом и вовсе переписываться каждый день, и я даже приезжала примерно раз в полгода, чтобы увидеться и навести порядок в его холостяцкой берлоге.

Я слушала кряхтенье в трубке, пока сосед поднимался на седьмой этаж. Возникало ощущение, что у мужчин после 40 любое действие имеет свое характерное звуковое сопровождение. Только по звукам я могла легко визуализировать, чем занимается сосед. Послышался глухой стук.

– Сейчас откроет, уснул, небось, или куда закатился телефон этот треклятый. Я тоже, бывает, ни черта не слышу, потом смотрю: пять пропущенных! – успокаивал меня дядя Ваня.

Еще один стук, продолжительней и явно настойчивей первого. Тишина. Я почувствовала, что меня начинает бить мелкая дрожь, но погода была здесь совершенно ни при чем. Соберись! Я закрыла глаза, глубоко вдохнула и досчитала до трех. Простой прием, но всегда позволяет взять нужную паузу и вспомнить, что время дать выход своей рациональной части.

– Папа говорил, что сделал запасной ключ на случай, когда опять потеряет свой во время очередных… эм… – Я запнулась, не зная, как корректно назвать запои. Хотя алкоголизм моих родителей не был для соседей секретом, при общении со мной все участливо делали вид, что это не так заметно. Тем более что у родителей иногда были периоды «просветления», когда они даже становились похожи на нормальных людей. Многие помнили их еще трезвенниками до моего рождения, когда им было по 30 лет. Потом, видимо, что-то пошло не так.

– Точно! (Я услышала звук, похожий на тот, когда ладонью бьют по лбу.) Перезвоню, две минутки дай.

Я сунула озябшую руку с телефоном в карман кожанки. Стала ходить вдоль улицы, чтобы согреться и хоть как-то скоротать минуты, которые растянулись будто жвачка.

В голове была звенящая тишина, ни одной мысли, просто замирание перед ожиданием чего-то неизбежного.

Через, как мне показалось, целую вечность раздался звонок:

– Сашуль, тут это, ключ-то я нашел, но папка твой на щеколду заперся, етить его налево, перестраховщик жухлый. А вскрыть дверь МЧС не смогут, нужен родственник какой. Есть кто рядом?

– Никого у него нет, я одна осталась. Сяду на ближайшую электричку и приеду, я недалеко от вокзала.

– Тю, не одна ты, не городи. А мы? Чем сможем поможем, или забыла, к кому ты постоянно бегала-то колесо сдувшееся на «лисапеде» своем подкачать, или изгваздаешься вся в тютине, ветками руки расцарапаешь, к кому бежала лечиться, а? Только ты это, возьми документы какие, ну… на всякий случай.

– У меня все с собой, я только что повысила квалификацию, вот, звонила сообщить радостную новость.

– Ты наша умничка, вот удивительно: и как такая светлая голова получилась у… – Дядя Ваня смущенно замолчал, поняв, что вторая часть предложения была бы лишней.

– Спасибо, скоро буду.

Электричка Ростов – Таганрог едет до места назначения меньше двух часов. Все это время я не знала, чего мне хочется больше: чтобы время ускорилось или замедлилось. С каждой станцией я была все ближе к ответу. Чем быстрее я приеду, тем быстрее прекращу терзать себя этим изнуряющим чувством гнетущей неизвестности. Но, с другой стороны, пока я еще не знаю ответа, мой отец, как кот Шредингера, одновременно и жив, и…

Во время поездки я успела позвонить нескольким подругам. Тоню тревожить не хотелось: ей хватает забот с близняшками. Набрала Танчика. Мне остро необходимо было отвлечься хотя бы на время. Та взяла телефон сразу, но радостный тон быстро увял, когда она услышала цель поездки.

Через несколько минут разговора я поняла, что уже не могу сосредоточиться на ее словах, все резко стало неважным. Я извинилась