Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - Константин Маркович Азадовский

Гондатти[2]. А 9 июня он выступил (там же) с сообщением «Орочи». В извещении о предстоящей лекции отмечалось, что «имя лектора хорошо известно нашей интеллигентной публике»[3].

Впрочем, сам М. К. утверждал, что «знакомство состоялось лишь в 1913 г.»[4]. Видимо, эту дату и следует признать достоверной. С уверенностью можно утверждать, что первые встречи М. К. с Арсеньевым происходили в помещении Гродековского музея (Арсеньев был с 1910 г. его директором), где устраивались разного рода собрания, заседания, доклады и т. д. Впрочем, их знакомство быстро переросло в дружественные и даже семейственные отношения. Они и жили недалеко друг от друга – на одной улице: Азадовские в доме 55, Арсеньевы – в доме 133. М. К. познакомился с Анной Константиновной (урожд. Кадашевич; 1879–1963), первой женой Арсеньева (супруги развелись в 1919 г.), Арсеньев же – с В. Н. Азадовской. «Я очень был обрадован Вашим письмом, – писал Арсеньев 15 января 1916 г. М. К. (из Хабаровска в Петербург). – Раза два видел Веру Николаевну, она передавала мне Ваши поклоны. Таким-то образом я имел сведения, где Вы и что с Вами»[5].

У Азадовских и Арсеньевых были в Хабаровске общие знакомые, – так, например, Арсеньев часто бывал в семье Косовановых, о чем Александр Петрович рассказывал позднее М. М. Богдановой, с которой был дружен в послевоенные годы[6].

Тесное общение Азадовского и Арсеньева приходится на вторую половину 1913 г. (начиная с мая-июня) и бо́льшую часть 1914 г. – до отъезда М. К. из Хабаровска в Петроград. Именно в эти месяцы вокруг Арсеньева формируется небольшой кружок единомышленников, собиравшийся еженедельно по средам. Помимо М. К. и Арсеньева к нему принадлежали гидролог-географ К. А. Гомоюнов (1889–1955), в то время преподаватель истории и географии Хабаровского кадетского корпуса; этнограф И. А. Лопатин (1888–1970; Лондон), выпускник Казанского университета (1912), преподаватель естествознания и географии в Хабаровском реальном училище[7]; чиновник А. Н. Свирин (1886–1976), в те годы сотрудник канцелярии генерал-губернатора (позднее – известный искусствовед, исследователь древнерусского зодчества), и, видимо, химик И. Н. Сафонов[8]. Писатель Г. Г. Пермяков, опираясь на воспоминания первой жены Арсеньева и его родственников, называет и других знакомых Арсеньева, якобы принадлежавших к его этнографическому кружку: ботаник Н. А. Десулави, биолог В. А. Котов, охотовед И. А. Дзюль, топограф А. Ф. Ахмаметьев, краевед Н. А. Михельсон и еще один «неизменный участник»: «умный и неразговорчивый офицер, прозванный „Великим Немым“»[9]. (Пермяков именует их «средовцами» или «занятовцами»[10].)

Возможно, кто-то из этих лиц действительно посещал заседания кружка. Тем не менее общее число «средовцев», приведенное Г. Пермяковым (одиннадцать человек), представляется преувеличенным. В одном из писем к Л. Я. Штернбергу начала 1914 г. сам Арсеньев называл другую цифру: «Спешу Вас уведомить, что я образовал здесь кружок любителей этнографии (нас шесть человек, среди которых есть М. К. Азадовский). Мы читаем и ведем собеседования, прошли весь курс Харузина и Шурца»[11].

Г. Г. Пермяков сообщает, что «среды» Арсеньева начались в 1913 г. и закончились в 1916 г., то есть продолжались как минимум три сезона (первая «среда» была осенью, последняя – в мае). Занятия проходили на квартире Арсеньева на Хабаровской улице и позднее в Портовом переулке (а не в Гродековском музее)[12].

Не ограничиваясь докладами и дискуссиями на общенаучные и профессиональные темы, участники кружка встречались и для дружеского общения. Вот как выглядели эти встречи в реконструкции Г. Г. Пермякова, источником для которой послужили воспоминания А. К. Арсеньевой:

«Занятовцы» собирались точно к семи часам. Владимир Клавдиевич не терпел задержек и за минуту опоздания делал замечание. Среда начиналась в гостиной с краеведческого сообщения очередного докладчика. Далее гости рассказывали о новом в науке или предлагали тему для обсуждения и спора. Показывались новые фотографии, карты, книги и рисунки. Это были краеведческие среды с непременной дальневосточной темой. Каждое выступление тут же анализировалось и нередко критиковалось. Самым горячим и неутомимым докладчиком, спорщиком и критиком был Арсеньев. После пяти часов научного шума, как говорила о занятиях Анна Константиновна, ровно в полночь хозяин бил в гонг, и затем следовал ужин до трех и четырех часов ночи. О науке теперь не было и речи. Краеведы меняли амплуа и пели хором, послушные дирижеру Арсеньеву. Иногда, по просьбе собравшихся, Владимир Клавдиевич пел под гитару[13].

В письме к Л. В. от 8 ноября 1959 г. Г. Г. Пермяков добавляет еще ряд деталей:

Анна Константиновна Арсеньева, жена Владимира Клавдиевича, много рассказывала мне о Вашем покойном супруге Марке Константиновиче. Рассказывала, как он бывал у них в Хабаровске в 1913 году на зимних вечерах, как любил пирожные, как выглядел, как хорошо говорил, как одевался (94–47; 1).

Эти живые штрихи отчасти перекликаются с другими дошедшими до нас свидетельствами. «Раз в неделю они собирались друг у друга, – писал, например, Ф. Ф. Аристов, один из биографов Арсеньева, опираясь на воспоминания последнего (ныне утраченные), – перечитывали новейшие журнальные статьи и вели дружеские беседы, которые иногда затягивались до рассвета»[14]. Владимир Клавдиевич любил рассказывать о своих путешествиях по уссурийской тайге и, в частности, о своем знакомстве с Дерсу Узала, читал гостям первые главы будущей книги. Именно в этой дружеской атмосфере и сложился Арсеньев-писатель. В книге Пермякова читаем:

«Шумная десятка» бурно приветствовала введение в книгу Дерсу Узала. Более других это понравилось Лопатину, автору знаменитых «Гольдов»[15].

Арсеньев показал свою работу многим знатокам Дальнего Востока, спрашивая их: «Что неверно? Что непонятно? Что добавить?»

Бывшего «средовца» М. К. Азадовского, сказано далее, Владимир Клавдиевич выделял особо и всегда советовался с ним[16].

Воспоминания самого М. К. уточняют эту картину:

Я буквально почти всю эту будущую книгу прослушал сначала в замечательно увлекательных рассказах В<ладимира> К<лавдиеви>ча. Я слышал отдельные рассказы у него в кабинете, за чайным столом у меня, в палатке на раскопках и т. д. и т. д. Мне кажется, что в рассказывании они были еще более замечательны; во всяком случае, многих характерных и ярких деталей я потом не нашел в печатном тексте[17].

Сохранилась фотография членов хабаровского кружка, на которой изображены, помимо Арсеньева и М. К., К. А. Гомоюнов, А. Н. Спирин и И. А. Лопатин с женой (см. илл. 17).

В монографии, посвященной Арсеньеву, А. И. Тарасова сообщает, что кружок просуществовал один год, а затем «влился во вновь созданное по