Среди людей неименитых. Воспоминания современника - Валерий Иванович Матисов

нагрузки и пренебрежением к вялотекущему и скучному образу жизни; импульсивностью; долготерпением и выносливостью, которые, как правило, разряжаются бурными эмоциями; доверчивостью, легкой внушаемостью и простодушием; верой в Бога и вытекающим из нее фатализмом или, точнее, «пофигизмом». Все так и есть, вернее – было во времена Пушкина, Достоевского и Толстого. Такими русские еще, может быть, были в XVIII и XIX вв. Еще таким же кто-то оставался в начале XX века, но немногие. За пару столетий «славянская душа» выветрилась и улетучилась. Грамотеи-умники, т. е. «русская интеллигенция» сильно поспособствовали этому. А уж когда грянули революционные преобразования, о душе думать было некогда – была бы шкура цела. Все идеалы, ориентиры, духовные и нравственные ценности рухнули в одночасье.

Виталий Васильевич Шульгин, депутат четырех созывов царской Госдумы, очевидец этих событий, человек удивительной судьбы, проживший девяносто два года, отсидевший 25 лет во Владимирском централе, после того, как Тито выдал его Сталину, по свежим следам описал это время. Он был идеологом «белогвардейского» движения, его дневник – «1920», – изданный во Франции, лежал на рабочем столе у Ленина. Прошу прощения за длинную цитату, но хочу, чтобы и другие это знали: «Красные – грабители, убийцы, насильники. Они бесчеловечны, они жестоки. Для них нет ничего святого… Они отвергают мораль, традиции, заповеди Господни. Они презирают русский народ. Они озверелые горожане, которые хотят бездельничать, грабить и убивать, но чтобы деревня кормила их. Они, чтобы жить, должны пить кровь и ненавидеть. И они истребляют „буржуев“ сотнями тысяч. Ведь разве это люди? Это „буржуи“… Они убивают, они пытают… Разве это люди… Это звери.

Значит, белые, которые ведут войну с красными именно за то, что они красные, – совсем иные…, совсем „обратные“.

Белые – честные до донкихотства. Грабеж у них – несмываемый позор. Офицер, который видел, что солдат грабит, и не остановил его – конченый человек. Он лишился чести. Он больше не „белый“, он – „грязный“…

Белые убивают только в бою. Кто приколол раненого, кто расстрелял пленного, тот лишен чести. Он не белый, он палач. Белые не убийцы, они воины.

Белые рыцарски вежливы с мирным населением. Кто совершил насилие над безоружным человеком, – все равно, что обидел женщину или ребенка. Он лишился чести, он больше не белый, он запачкан. Белые не апаши, они джентльмены.

Белые тверды, как алмаз, но так же чисты. Они строги, но не жестоки. Карающий меч в белых руках неумолим, как судьба, но ни единый волос не спадет с головы человека безвинно. Ни единая капля крови не прольется – лишняя… Кто хочет мстить, тот больше не белый… Он заболел „красной падучей“ – его надо лечить, если можно, и „извергнуть“ из своей среды, если болезнь неизбывна.

Белые имеют Бога в сердце. Они обнажают голову перед святыней… И не только в своих златоглавых храмах. Нет, везде, где есть Бог, белый преклонит душу, – и, если в сердце врага увидит Бога, увидит святое, он поклонится святыне. Белые не могут кощунствовать: они носят Бога в сердце.

Белые твердо блюдут правила порядочности и чести. Если кто поскользнулся, товарищи и друзья поддержат его. Если он упал, поднимут. Но если он желает валяться в грязи, его не пустят в „Белый Дом“; белые не белоручки, но они опрятны.

Белые дружественно вежливы между собой. Старшие строги и ласковы, младшие почтительны и преданны, но сгибают голову только при поклоне… (спина у белых не гнется).

Белых тошнит от рыгательного пьянства, от плевания и матерщины… Белые умирают, стараясь улыбнуться друзьям. Они верны себе, родине и товарищам до последнего вздоха.

Белые не презирают русский народ… Ведь если его не любить, за что же умирать и так горько страдать? Не проще ли раствориться в остальном мире? Ведь свет широк… Но белые не уходят, они льют свою кровь за Россию… Белые не интернационалисты, они – русские…

Белые не горожане и не селяне – они русские, они хотят добра и тем, и другим. Они хотели бы, чтобы мирно работали молотки и перья в городах, плуги и косы в деревнях. Им же, белым, ничего не нужно. Они не горожане и не селяне, не купцы, не помещики, не чиновники и не учителя, не рабочие и не хлеборобы. Они русские, которые взялись за винтовку только для того, чтобы власть, такая же белая, как они сами, дала возможность всем мирно трудиться, прекратив ненависть.

Белые питают отвращение к ненужному пролитию крови и никого не ненавидят. Если нужно сразиться с врагом, они не осыпают его ругательствами и пеной ярости. Они рассматривают врага холодными, бесстрастными глазами… и ищут сердце… И если нужно, убивают его сразу…, чтобы было легче для них и для него…

Белые не мечтают об истреблении целых классов или народов. Они знают, что это невозможно, и им противна мысль об этом. Ведь они белые воины, а не красные палачи.

Белые хотят быть сильными только для того, чтобы быть добрыми…

Разве это люди?.. Это почти что святые…

„Почти что святые“ и начали это белое дело… Но что из него вышло? Боже мой!» Конец цитаты.

Что из этого вышло, мы знаем: я в начале этих воспоминаний писал, как бабушка Анфиса закрывала глаза моей двухлетней матери во время расстрелов. Это был как раз двадцатый год XX века…

А расстрелять Шульгина не решились ни ежовы, ни ягоды, ни берии. Он мирно дожил до девяносто двух лет и даже сыграл в фильме «Перед судом истории» самого себя. Только вот текст, предложенный ему режиссером, читать отказался и отвечал перед камерой на поставленные ему вопросы так, как считал нужным, т. е. по совести…

Снимите шляпу!

В 2008 году из Парижа и Харбина были перевезены останки белых генералов Деникина и Каппеля и перезахоронены в Москве на кладбище Донского монастыря. Помните впечатляющую сцену «психической» атаки в фильме «Чапаев», где белогвардейцы в рост, не кланяясь пулям, идут на кинжальный пулеметный огонь чапаевских рот? Это «каппелевцы». А перевоз праха генералов, что это было: возрождение национального самосознания или очередная лукавая политическая акция? Не знаю… Скорблю: мне жаль «белых» и «красных»: ведь и те, и другие – русские люди. А каждый отдельный человек – это целый мир… Где они, эти миры, – в земле или, может быть, на небесах?

Но это было давно, а сейчас кончается первое десятилетие XXI века. Россия изменилась и продолжает изменяться так стремительно, что жить, руководствуясь теми идеалами и ориентирами, которые были, но которых давно нет, – просто невозможно и нереально. Глобальное изменение образа