Очерки Юринской жизни - Константин Кислов

той великой беды. Уловы были богатыми. Тут же на берегу рыбу разделывали, солили, укладывали в бочки и в ящики.

Рыбы было так много, что любители посидеть на берегу с удочкой, предпочитали удить в озерах. На Волгу, а тем паче на Ветлугу (шесть верст от Юрина!) ходили наиболее избалованные престижными уловами таких рыб, как достаточно крупный лещ, судак, жерех, а иной раз — сом!

Пойма была и прекрасным местом ружейной охоты. С богатыми трофеями водоплавающих охотники возвращались с Липовой гривы, где в малых, заросших тростником и тягучими водорослями гнездилась масса различных уток, на мочажинах — бекасы, дупели, кулики и другая птица.

Юринские охотники (их в те, теперь уже далекие годы, было чуть более 30-ти человек) преимущество все же отдавали Бардинскому озеру, оно представляло собою форму огромной подковы с небольшим полуостровом посередине. Больших глубин в озере не было, а в густых зарослях осоки, череды и мелкого тальника, росшего на плавучих кочках — это было настоящее царство пернатых. Охотники обычно выбирали удобное укрытие на полуострове и стреляли только в летящую птицу. Стрелять по плавающим или сидящим на кочках, а тем более — по «хлопунам», считалось позором.

Впрочем, юринские охотники далеко от поселка не уходили, дичи всюду было достаточно. А пойма и Бардинский бор — это как заповедные угодья, здесь и без ружья при желании, можно было что-то добыть.

Некоторые пойменные озера, кроме водоплавающей дичи и рыбных запасов хранили и другие богатства. Так в Старой Ямине, почти сплошь поросшей кувшинками и таловым коряжником. В той самой Ямине, где круглый год — она никогда не промерзала до дна — бабы полоскали белье и прочую обиходную лопоть, пожалуй, мало кто догадывался, что илистое дно ее являло собою кладбище некогда могучих дубов. Сейчас уже никто не ответит, что и в какие исторические эпохи произошло здесь. Какая сила свалила целую дубраву в старину, позже названную Яминой. Но когда помещик Василий Шереметев купил юринские земли и приступил к строительству усадьбы — вот тогда кто-то и надоумил его о тайном кладбище черного дуба. На это трудное дело подняли мужиков, в первую голову бывалых рыбаков и даже мальчишек. Они-то — бесплатная команда, — и ныряли в мрачные пучины до помутнения в глазах. Как землеройки ощупывали руками вязкое дно, прошитое кореньями водорослей, подкапывались под обнаруженные стволы деревьев, зачекорнивали их цепями (да будет прощено мне это чисто лесохозяйственное словечко), и уже лебедками, установленными на гриве, выволакивали тяжеленные стволы мореного дуба на берег. После просушки и обработки благородная древесина шла на изготовление высокоценных поделок и украшений усадебных интерьеров.

 

* * *

 

На некоторых озерах время от времени возникали какие-то загадочные явления, вызывавшие страх среди суеверного населения. Таким «заколдованным» озером считали мелководное с чистыми песчаными приплесками Плоцкое. Когда-то в нем купались молодые женщины и девочки-подростки.

Мужики и мальчишки купались в Новой Ямине, иногда — на Юринском озере. В Новой Ямине вода всегда была студеной и отменно чистой. В «Крещение» здесь вырубали обширную прорубь (Иордань), из ледяных блоков ставили большой крест, святили воду. Здесь же, после крещенской службы, купали в прорубь при всеобщей и громкой радости тех, кто много нагрешил за свою жизнь. Сколько-нибудь тревожных происшествий на Новой Ямине никогда не случалось.

А вот на Плоцком — бывало всякое. То вдруг среди купающихся женщин и девчонок появляется никому неведомое страшилище с зеленой бородой и красными, огненными глазами (не иначе водяной), то у какой-то рассеянной красавицы умыкнут с берега исподнюю рубашку и платье... Как хочешь, так и добирайся до дому. Почти каждый год кто-нибудь из женщин или девок непременно тонул в Плоцком. Правда, иногда людская молва начисто отметала происки «Водяного» и утверждала реальную причину несчастья: девица сама не пожелала жить дальше, у нее обстоятельство...

Но вот вслед за странными происшествиями кто-то обнаружил в воде «волосятника». Что это за зверь и откуда он взялся, никто не мог объяснить. Говорили, это он такой же по форме и по длине, как хвостовой конский волос (лошадей и в самом деле купали в Плоцком озере с той песчаной отмели, что начиналась от дороги на Волгу). Но этот волос был, оказывается, живым организмом, он впивался под кожу своей жертвы и заражал ее какой-то смертельной болезнью. Ничего подобного в других озерах не наблюдалось.

Женщины перестали купаться в Плоцком. А его травные заводи, где всегда можно было видеть удильщиков, опустели. Люди не появлялись на берегу озера и строго-настрого наказали пастухам не пригонять стада на водопой к Плоцкому.

Немало озерных легенд бытовало и в Ящеринских лугах (Ветлужская пойма сходилась здесь с поймой реки Волги). Мрачновато загадочным озером считалась Шихматика — глубоководная не слишком широкая старица, разделившая на две части не очень богатые сенокосные угодья. Узким неглубоким, но страшно захламленным ручьям она впадала в залив Бельского острова у самого устья реки Ветлуги.

 

В ночное время, особенно в жаркую сенокосную страду, из темных глубин озера доносились какие-то протяжные стоны, пугавшие не только здоровых мужиков-косарей, но и всех, кто оставался на лугах с ночевой. Зная об этих странностях, боязливые и суеверные люди приносили из дома на луга икону Божей матери и устанавливали ее в шалашах.

Такие или схожие утробные стоны люди слышали из глубин и другого озера — Глухого, находившегося всего лишь за гривой под горой, у самого Бардинского бора. Вода здесь казалась густой и черной, как ночь.

В пору весеннего паводка над Ящеринскими лугами вольготно гуляли волны. Здесь всегда штормило, уровень воды бывал очень высоким, и тогда из лесных рек, с низинных затопленных делянок выносило сюда бревна; порубочный хлам. Иногда можно было наблюдать, как в Волгу по широкому Ящеринскому водополью величественно плыли срубы, деревенские сараи, не редко с обезумевшим от крика петухом на крыше, и даже курные бани.

Шихматика и Глухое — озера рыбные. Но взять отсюда рыбку — дело почти безнадежное, и не только потому, что у названных озер крутые, не пригодные к уловистым снастям берега, а потому что на дне озер лежали топляки, а то и целые деревья...

И все-таки, кто же так тяжко стонет в озерах? Кто-кто?.. Сомы! Рыбаки говаривали, что в Шихматику и в Глухое озеро по большой воде заплывают сомы. Остаются и живут до следующего водополья. Глубины позволяют, корма хватает, и чистой студеной воды — ее поднимают в зимовальные ямы из недр пульсирующие родники. А вот добыть... Сутырские и Бардинские