Филипп VI. Первый из Валуа - Кристель Балуза-Лубе

одомашнивания[334]. Таким образом Жанна демонстрировала свою преданность монархии, дело которой она защищала. Политическое и идеологическое послание короля проникло даже провинциальные официальные акты.

Надо сказать, что с XII века письменное слово стало важнейшим инструментом власти, которая использовала его для управления, организации и контроля политической, социальной и экономической жизни. Средневековые документы предназначались для того, чтобы их читали, видели и слышали: тщательность верстки, написания и орнаментации могла не только подчеркнуть значимость текста, но и проиллюстрировать или дополнить его смысл. С конца XIII века хартии стали украшаться изображениями — лицами людей, животными, чудовищами, различными знаками и символами. Правление Филиппа VI стало поворотным пунктом в этой уже давней практике. Первые Валуа издавали богато украшенные хартии являвшиеся инструментом власти и прославления династии, и количество таких документов неуклонно росло, а иконографические мотивы обновлялись, например, с введением короны с флер-де-лис и изображений короля. Например, на хартии 1330 года, посредством которой король брал под свое покровительство и защиту аббатство Святой Марии в Лаграсе (епархия Каркассон), писец нарисовал королевскую корону над двумя инициалами "PH", что соответствует аббревиатуре имени Филипп[335]. В дополнение к короне на грамотах Филиппа часто изображались один или несколько флер-де-лис, как на пергаменте от марта 1332 года, где буква "H" в королевских инициалах заканчивается флер-де-лис. Эта хартия, касающаяся прав собственности королевы Жанны, была важным нововведением канцелярии Филиппа, поскольку в верхней части каждой буквы изображены король и королева; Филипп, возвышающийся над своей женой, вручает ей запечатанную грамоту со словами Tenez vos douaire (Держи свою долю)[336]. Коронованный бюст Филиппа также появляется на акте от июня 1336 года, изменяющем основание дауэра королевы[337]. Никогда до правления первых Валуа идеализированные портреты государей или членов их семей не использовались для украшения хартий.

В начавшейся войне, которая станет Столетней, столкнувшись с вызовом Эдуарда III в отношении своей легитимности, Филипп VI приложил немало усилий, чтобы подтвердить свою власть. Он начал войну образов, на которую король Англии без колебаний ответил копированием французских монет — он тоже выпустил шездор, повторявшим монету Филиппа VI, — а также развил практику составления богато украшенных хартий[338]. Независимо от формы и носителя, дискурс был насыщен эмблемами, геральдическими мотивами и иконографическими темами политического характера. Преамбулы к хартиям стали длиннее, давая повод для пространных обоснований принятых решений[339]. Такая политическая коммуникация стала необходимой, поскольку теперь Филиппу приходилось считаться со все более широким общественным мнением, выходящим за рамки простого круга вассалов и принцев крови. Города и их элита, некоторые представители которой вошли в состав королевской администрации — например, Мартен дез Эссар, Жан Биллуар, Николя Бегюше и Жан Пуалевилен, — стали важнейшими проводниками королевской власти. Добрые города королевства, то есть те, которые были лояльны королю Франции, теперь могли присылать своих делегатов в Генеральные Штаты.

Такое расширение политического общества началось еще при предшественниках Филиппа VI, но убедить и заручиться поддержкой всего населения стало необходимо именно в его царствование. Это было связано с вопросом о его легитимности и ее оспариванием Эдуардом III, а также с тем, что война, из-за ее высокой стоимости, требовала все более крупных и регулярных налоговых поступлений. Пропаганда была необходима для введения новых налогов.

Рост налогов

С царствования Филиппа IV казна постоянно испытывала дефицит средств из-за расходов на войны, посольства, содержание все более многочисленного административного аппарата, резиденций и служебных зданий. Оплата служащих королевского двора, их снабжение, аннуитеты, пожертвования, праздники и пиры также требовали больших затрат.

Например, в 1336 году казначейство получило 656.247 парижских ливров. Как мы уже видели, так называемые "обычные" доходы поступали из домена и время от времени дополнялись "экстраординарными" доходами, то есть налогами. Эти доходы использовались для финансирования королевских пожалований верным людям и пожертвований религиозным учреждениям, аннуитетов, выплаты жалованья чиновникам Счетной палаты, Парламента, Казначейства, бальи и сенешалям, расходов на содержание и ремонт различных строений. Так, например, король отвечал за содержание парижских мостов, но он также должен был поддерживать в хорошем состоянии принадлежащие ему резиденции и иные здания. К этому добавлялись расходы на содержание Отелей короля и королевы, где проживали королевские дети до их совершеннолетия. В 1336 году эти расходы составили 116.699 и 77.433 парижских ливров соответственно. В целом же расходы в 1336 году составили 625.159 парижских ливров[340]. Иными словами, пространство для маневра было ограничено, поскольку финансирование монархического аппарата поглощало большую часть доходов короля.

Филипп, которого регулярно информировали о положении дел посредством представления ему отчетов, казалось, прекрасно понимал необходимость сокращения расходов на свой образ жизни. Поэтому финансовый отчет, представленный ему в 1343 году, был представлен как оценка финансовой ситуации и ее изменения с 1332 года, когда был подведен предыдущий баланс. Цель заключалась в том, чтобы выявить наиболее затратные статьи бюджета, сравнив их с 1332 годом, а также со временем царствования Филиппа IV. Таким образом, король и его советники прекрасно понимали тот бюджетный дефицит, которому они пытались противостоять[341]. Так, во время царствования Филиппа VI штат королевского двора был сокращен на 30%, штат нотариусов — на 40%, штат Парламента — на 50%, а штат сержантов — на 70% (!). В 1337 году король приостановил выплату жалованья служащим своего двора. Два года спустя он постановил, что жалованье нотариусам и сержантам будет выплачиваться по факту отработанного ими времени. В июле 1344 года Филипп поручил казначеям предоставить ему точный отчет о дарениях, пожалованных монархией, в частности, офицерам двора, и постановил, что никакое дарение не будет больше производиться до тех пор, пока не будет составлен список тех офицеров которые его уже получили[342]. В 1345 году на год было приостановлено выплата жалования офицерам, получавшим более трех су в день[343].

Однако доходы были выше, чем в конце XIII века, когда все королевские владения давали казне от 400.000 до 600.000 ливров в год, но этот рост был гораздо медленнее, чем рост расходов. Таким образом, дефицит средств носил структурный характер, и был связан с ростом численности персонала все более развитого административного аппарата, к тому же усугублялся почти постоянными расходами на войны.

Чтобы справиться с хроническим дефицитом, короли прибегали к различным мерам, начиная с обесценивания монеты, о котором говорилось выше. Филипп VI, которому удалось вернуть монету к курсу, сопоставимому с тем, который существовал во времена Людовика Святого, был вынужден девальвировать ее, когда началась война. В период с 1337 по 1343 год доля драгоценного металла была уменьшена на три четверти для золотых монет и на четыре пятых для серебряных. Король попытался укрепить монету в 1343 году, но это было лишь временным решением из-за возобновления военных действий. Это стало серьезной неудачей для Филиппа, чьи политические амбиции теперь были связаны с войной.

Как и