Вдова Клико. Первая леди шампанского - Ребекка Розенберг

class="p1">– А-а, это сюрприз. – Он опрокидывает в рот содержимое бокала и наливает себе еще. – На Терезе Бланкеншип.

Шампанское выливается из моего рта.

– На сестре твоего бойфренда?

– Она беременна и не может выйти за отца ребенка, поскольку тот уже женат. – С озорной усмешкой он ставит бутылку в ведро со льдом. – Отец лишит ее наследства, если узнает правду. – Мой брат изящно взмахивает руками. – Жан-Батист спешит на помощь.

– Ой, братец, во что ты влезаешь?

– Я буду управлять прядильной фабрикой ее отца. – Он глядит в пустой бокал. – Маман скачет от радости, еще бы – ее единственный сын так удачно женится. – Золотые волосы падают ему на лицо, словно театральный занавес после финального акта.

Мой первый союзник в этом мире, в который мы с ним никогда не вписывались. Но мы жили в собственном и плевали на это. Я берусь за такой знакомый и любимый раздвоенный подбородок.

– Может, не надо, а? Тебе будет очень тяжело.

– А что, у меня есть выбор? Ты сама предостерегала меня о том, что ждет таких мужчин, как я. Что меня повесят.

– Ты сказал Терезе правду?

Брат вскакивает со стула и нервно прыгает на цыпочках.

– Тереза готова ради брата на что угодно. Да и у нее самой есть закидоны, так что наш брак выгоден нам обоим.

– Когда свадьба? – Нехорошо, что мой брат будет вынужден жить во лжи, но это может спасти ему жизнь.

– Ее отец хочет, чтобы наша свадьба была на их плантации на Мартинике, – говорит Жан-Батист. – Эбер будет у нас шафером.

Маман и Клементина выводят Ментину за ручки из детской. На дочке наряд Бо-Бип – панталоны, юбочка с кринолином, кружевной чепец.

– Мамочка, тетя Клементина повезет меня знакомиться с ее сыном.

– У твоей тети нет сына, глупенькая. – Я щекочу ее.

– Скоро будет, – спокойно говорит Клементина.

– Клементина в следующем месяце выходит замуж, – объявляет маман. – Барон Баррашен вдовец, его сыну нужна мать.

Я не могу прогнать с лица ироничную улыбку.

– Клементине шестнадцать лет, маман. Дайте ей побыть еще немного ребенком, прежде чем она станет матерью.

Жан-Батист воздевает руки к небесам.

– Слава богине Свободы! Маман наконец-то просватала всех детей.

– Клементина будет самой знатной женщиной в Шампани. – Маман обмахивается своим павлиньим веером.

– Это самая отвратительная причина для замужества, – говорю я. Красивое личико моей сестры морщится, и я понимаю, что совершила бестактность. – Клементина, прости, я сказала глупость.

– Не завидуй сестре, Барб-Николь. У тебя был шанс выйти за Сюйона. – Маман взмахивает рукой. – Новый дом Клементины занимает целый квартал на Ивовой улице. Великолепный дворец, роскошные картины, скульптуры и дорогая мебель. По сравнению с этим Отель Понсарден просто сарай. – Она ласково поправляет длинные локоны дочери. – Моей дорогой девочке не придется никогда даже пальцем шевелить.

Большие часы бьют одиннадцать раз.

– Боже мой! – говорит маман. – Мы опаздываем к барону на второй завтрак. – Она тычет веером в сына. – Жан-Батист, возьми сумочку с вещами Ментины.

– С превеликим удовольствием. – Жан-Батист пробегает по комнате как дрессированный пудель и делает пируэт.

– Веди себя хорошо. – Маман шлепает его веером. – Клементина, отведи Ментину в карету.

От злости у меня закладывает уши.

– Не спеши, Ментина. – Я беру дочку за плечо. – Ты ведь хотела сегодня пойти со мной в пещеры.

Ментина вырывается и бежит к маман.

– Отпусти меня с Меме.

Мне обидно, что она выбрала маман, а не меня, но что тут удивительного? У маман гости, наряды, подарки, а я могу только лазить по пещерам.

Я наклоняюсь и завязываю бантик на ее чепчике.

– В воскресенье я приеду за тобой в Реймс.

– Поехали, пора. – Маман машет рукой, и они втроем уходят.

Жан-Батист появляется из детской, на его руке висит саквояж Ментины.

– Поедем с нами, Барб-Николь. – Он закручивает мои волосы в шиньон без шпилек. – Тебе нужна какая-то одежда для встречи с бароном.

Я трясу головой, и волосы падают на плечи.

– Сегодня я научусь смешивать вино.

– Визит к барону ты променяешь на подвальных крыс? – Он дергает меня за нос, и я киваю. – Тогда тебе нужно стать лучшей подвальной крысой в Шампани.

– Поцелуй за меня свою невесту. – Я провожаю его. – Или, пожалуй, своего шафера?

– Меня устраивают оба варианта, как ты понимаешь. – Он лукаво подмигивает и залезает в карету.

Я мысленно молюсь, чтобы ему помог этот фиктивный брак. Карета трогается с места. Я машу вслед моим родным и думаю о том, что мне следовало бы поехать с ними. Но у меня разорвется сердце, когда я буду глядеть, как мою маленькую сестру продают барону.

Когда карета скрывается за холмом, я думаю о Франсуа. В моем сердце пустота. Смертельная пустота. Я плетусь на холм к вдове Демер в надежде, что ее урок отвлечет меня от невеселых мыслей.

15

Блистать своим отсутствием

Вдова Демер стоит у длинного дубового стола и надписывает этикетки на дюжине графинов. Запахи китового жира в фонарях и мела пробуждают в моей памяти образ бабушки так явственно, словно она тут, рядом со мной. Я берусь рукой за мой тастевин и обхожу лужу на полу пещеры, чтобы не испортить красные туфельки, подарок Франсуа ко дню рождения.

– Откуда все эти вина? – спрашиваю я у вдовы Демер.

– Мы смешиваем вина из разных хозяйств и разных лет, чтобы сбалансировать их вкус, текстуру, содержание танина и другие характеристики. – Она привязывает последнюю этикетку кожистыми пальцами, которые обветрились, по моим прикидкам, на четырех дюжинах сборов винограда.

Первый графин помечен 1798 годом.

– Это год, когда мы поженились, тогда все лето шел дождь, – говорю я, вдыхая слабый аромат вина. – Тогда было слишком много воды?

– Я впечатлена, – говорит вдова Демер. – Виноградники любят пить воду. Но чем сильнее у них стресс, тем лучше вкус вина.

Я подношу нос к следующему графину.

– В 1799 году было жарко и безоблачно, и сок едкий, насыщенный.

Вдова Демер пятится и подозрительно вглядывается в меня.

– Как вы это делаете? Вы ведь ничего не попробовали.

– Так, случайно угадала. – Я не могу признаться ей в своем проклятии – сверхчувствительном Носе.

Вдова Демер подносит к моему носу новый графин.

– А что вы чувствуете тут?

– Спелая черная смородина, как у моей бабушки в ее деревенском доме.

Бумажные старческие веки вдовы прищуриваются.

– Кто ваша бабушка?

– Мари-Барб-Николь Юар-Ле-Терт.

– Теперь все понятно. Мне надо было раньше сложить два плюс два.

– Вы знали мою бабушку?

Вдова Демер поднимает фонарь и разглядывает мой нос.

– Много лет назад она сказала мне, что у ее внучки сверхчуткий Нос.