Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том V

— Ночь любви?

— Иногда, но не обязательно. Туарег — не наш пузатый Фабрикант, он не так расчетлив и мелок. Здесь красавицу нужно добыть с боя. У известной куртизанки бывает несколько соискателей. Каждый ставит у входа в ее шатер копье со своим дворянским родовым значком. Это — вызов. Начинается соперничество — в щедрости, настойчивости и ловкости. Спортивные состязания зачастую заканчиваются яростным поединком. Ах, дорогой ван Эгмонт, какое это захватывающее зрелище, когда два феодала обнажают длинные сверкающие мечи перед небрежно возлежащей на ковре куртизанкой!

— Таким образом, Тэллюа — это наследница Аспазии, Сапфо и прекрасной Дульцинеи Тобосской?

— И еще многое другое, а прежде всего — своенравный, хищный и прекрасный зверь, настоящее дитя пустыни. Только здесь и можно встретить такие сильные и яркие натуры.

— Вот видите, сколько кругом интересного: и в пустыне, оказывается, растут цветы!

Но лейтенант уже снова нахмурился.

— Да, пока их не растоптали наши сапоги…

Подумав немного, он добавляет:

— После обеда обязательно сходите в дуар под стены крепости. Я дам вам проводника.

— А что там интересного?

— Найдете сами. Минуту лейтенант стоял, погруженный в какие-то невеселые мысли, потом махнул рукой, уложил скрипку в футляр и повалился в кресло.

— Четыре месяца! Еще четыре месяца, — с отчаянием шептал он.

— Это — слабость! — строго сказал я.

— Нет! — закричал он, сверкнув глазами, движением головы отбросив назад кудрявые волосы и нагнувшись ко мне: — Вы сами, дорогой ван Эгмонт, сидели бы спокойно в грязной яме?

— Я попытался бы очистить ее.

— Сил не хватит! Нужно или бежать или привыкать. Третьего выхода нет: здесь слишком много любителей всяких гадостей, и чувствуют они себя прекрасно, этот мир — их мир, ими сотворен и им принадлежит! Они — сила! Что вы хотите от меня? Я написал несколько писем генерал-губернатору, он передал их нашему полковнику. Ну и что же? Меня вызвали и заявили, что я наношу вред интересам родины. Родина! Оказывается, Франция — это они, а я здесь — их слуга. Но я — не Сиф, мсье, нет! Бежать надо, вот что! Еще четыре месяца… Боже мой!..

Мы помолчали. Я думал о Лионеле. Его смутное юношеское томление по действию было мне так знакомо и так понятно… Пока оно было беспредметным: куда и как приложить силы — этого знать ему не дано. Он ошибся. Но ошибки — великий учитель для тех, кто ищет. И самое главное разочарование у’него впереди — во Франции. Это уж я знаю хорошо… По собственному опыту.

— Через страдание — к радости. Помните Бетховена и его великий пример. Важно задуматься в первый раз… потом жить без мысли станет невозможно. У вас есть голова и совесть — они выведут на настоящий путь, какими бы вы ни бродили путаными тропами, — сказал я, внутренне не веря в свои слова. Но зачем же раскрывать ему глаза, да еще здесь, в Сахаре?

Мы помолчали еще и еще.

— Так как же мне проехать в горы?

— Ах, да… горы… — Лионель встряхнулся. — После обеда найдете капрала моказни Саид ар-Рашида. Саид — араб, в прошлом приказчик магазина в Оране, хорошо говорит по-французски, знает местный язык и условия. Он вас проведет в дуар. Затем вместе с вашим денщиком — ведь негодяй Сиф дал вам денщика? Да? Хорошо! Так вот, с вашим мсье Свежестью он упакует все необходимое, и вы втроем отправитесь в горы, когда вздумаете. Еще лучше, если для охраны возьмете одного стрелка-сенегальца. Пусть все захватят оружие. С такими молодцами не пропадете. В горах найдете профессора Балли — это научный руководитель экспедиции, производящей в Хоггаре археологические раскопки и собирающей этнографические материалы. Профессор в высшей степени порядочный, приятный и интересный собеседник. От него вы узнаете массу нового.

— Но как найти его в горах?

— Поезжайте вместе с администратором экспедиции, графом де Рюга. Граф сейчас в крепости и собирается через два-три дня отправиться в горы. Диула! — крикнул лейтенант сенегальцу. — Пригласи мсье де Рюга! Я вас познакомлю.

— А это что за человек?

— Малоприятный, но интересный. Много путешествовал. Бывший офицер. У себя на родине он принимал участие в гражданской войне.

— На какой родине? Он не француз?

— Граф Лоренцо — русский.

Лоренцо — Лаврентий. Ах, так…

— Лоренцо Дамиано де Рюга? — спросил я.

— Вы раньше слышали это имя?

— В пути. От мсье Бонелли.

— Кто это?

Я объяснил.

— Да… да… вспоминаю. Ну этот Бонелли вряд ли знает графа хорошо — мсье де Рюга малодоступен для знакомств, совсем в традициях русских аристократов. Да вот и он сам.

В конце двора показалась долговязая фигура: набекрень парусиновая шляпа, защитная рубаха с засученными рукавами, короткие трусики и парусиновые туфли. Выцветшее платье подчеркивало темный загар тощих и длинных рук и ног, нелепо болтавшихся на ходу. «Донкихот в тропиках» — определил я.

Лейтенант знакомит нас, мы усаживаемся, вернее, ложимся в шезлонги на веранде. Опять появляется бесшумный сенегалец с бутылкой и стаканами, но на этот раз коньяку воздает должное один граф: отставив мизинчик, он весьма изящно берет тремя пальцами налитый доверху стаканчик и опрокидывает его в круглый рот — без глотка коньяк льется в графский желудок, как в бездонный кувшин. Лионель с отвращением глядит в небо, я рассказываю сущность моего дела. Мсье де Рюга в восторге. Посмотреть Хоггар? Великолепная идея! Профессор Балли и он к моим услугам! Когда мы выезжаем? Только через два-три дня. Однако это к лучшему — начинаются лунные ночи, мы отправимся вечером, утром будем у цели. Я увижу незабываемое зрелище — луну над Хоггаром! Я буду помнить его всю жизнь, да, да — всю жизнь! А сегодняшний дуар не стоит того, чтобы на него тратить время. Тем более что в горах меня ждет сюрприз. Да, да — приятный сюрприз: база экспедиции находится рядом со становищем одной замечательной девушки…

Лейтенант, искоса поглядывая на графа и пощипывая едва заметные усики, вставляет:

— Настолько замечательной, что экспедиции уважаемого графа суждено, очевидно, пребывать только рядом с ее шатром. Граф вспыхнул.

— Девушка стоит того, чтобы вы поспешили ради нее в горы, — с любезной улыбкой он оборачивается ко мне, даже не взглянув на офицера. — Я называю ее тем именем, которым она величает нашего уважаемого лейтенанта.

— А именно?

Словесная дуэль меня заинтересовала: образ незнакомой мне девушки становился все ярче и определеннее.

— «Цветок пустыни», — с ядовитой насмешкой декламирует де Рюга.