Артём Сергеев - Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца

Е. Г.: Служащие могли пожаловаться Сталину, что Вы или Вася себя плохо вели? Или боялись это делать?

А. С.: Нет, не боялись и частенько на Василия жаловались. И опять-таки потом отец Васе разъяснял, почему так делать нельзя, говорил, как делать нужно, и все было очень убедительно. А когда у Василия с занятиями плоховато было, то он получал довольно жесткий выговор от отца.

Е. Г.: Дедушка принимал участие в воспитании внука?

А. С.: Конечно, воспитывал. И не жаловался отцу, а сам выговаривал и делал замечания. Вася стал рано баловаться курением, и Сергей Яковле­вич был недоволен, ругал его.

Е. Г.: Какова была система наказания? В семье не рукоприкладствовали? Лишали сладкого, в угол ставили?

А. С.: Не-ет! Этого никогда не было. Большое наказание для нас — ощущение недовольства Сталина тем, что мы делаем, как себя ведем, недо­вольство нашими поступками. Слишком высоко было уважение к Сталину, его авторитет в доме. И самым большим наказанием было понимание нами его недовольства.

Е. Г.: А система поощрения была? Хвалили за что-то?

А. С.: Да, Сталин хвалил, когда Василий хоро­шо нарисовал что-то, починил, физически выполнил работу. Меня тоже хвалил. Любой труд поощрялся. Даже в спорте поощрялся труд и усилия. Но хвалил не громко, броско, пафосно, а просто чувствовалось, что он этим доволен. И это было достаточное поощрение. Это и было поощрение — он одобряет.

Е. Г.: Устраивались ли дома какие-то детские праздники? Может, ёлку ставили, Дед Мороз приходил?

А. С.: Мы с Василием встречали у себя в школе не раз Новый год, маскарад устраивали. Не помню, чтобы в сталинских апартаментах (в квартире или на даче) ставили ёлку. Может, в служебном корпусе у персонала. Не помню, чтобы где-то в Кремле была ёлка. Дед Мороз к нам домой не приходил. Праздники дома как таковые не устраивались. Только дни рождения отмечались, и очень скромно. Ну, и там мы спектакль ставили, сценки разыгрывали.

Е. Г.: На ваши вкусы, пристрастия влиял Сталин?

А. С.: В театр на ту или иную постановку посылал, о чем я уже говорил. Книги давал те или иные читать, «Разгром» Фадеева, например. Говорил, что надо уметь переживать не только успехи, победы, но и неуспехи и поражения. Надо уметь выстоять в борьбе, уметь одолеть препятствия, без которых в жизни не обойтись.

Е. Г.: Став отцом, Вы перенимали что-то, что Вам нравилось в системе воспитания в семье Сталина?

А. С.: Не повышать голос, не проявлять раздражения, не срываться — этому я научился у Сталина. По себе знал, что это лучше действует, лучше воспринимается. Очень твердо, определенно вы­сказывать и показывать, что ты одобряешь и требуешь, а что не одобряешь.

Е. Г.: Ссылался ли он в воспитании на себя: «Я в твои годы...» Приводил в пример свое детство?

А. С.: Нет. У него слово «я» никогда не звучало, тем более в качестве примера. Он по-другому вопрос ставил: надо многое уметь переживать, жизнь — сложная штука.

Е. Г.: Чувствовали ли Вы, воспитываясь в семье руководителя государства, что идет борьба, трудное и важное строительство государства? Или воспитывались в беззаботной обстановке, огражденными от сложностей?

А. С.: Знали и чувствовали, что жизнь идет в серьезной борьбе. Всё, что делается, — очень серьезно, непросто. Это и по обстановке дома ощущалось, и по настроениям взрослых, читали об этом в газетах, слушали сообщения по радио. И к этой борьбе мы были готовы, неслучайно у многих руководителей государства дети стали военными, воевали, гибли.

День Вождя

К очередному дню рождения Иосифа Виссарионовича Сталина в прессе была раздута пасквильная истерия по поводу жизни и деятельности юбиляра. Я поинтересовалась у Артёма Фёдоровича, а как отмечал Сталин свои дни рождения? Как они проходили в кругу семьи? И сегодня мы беседуем о том, как в семье Сталина отмечались дни рождения членов семьи и самого Иосифа Виссарионовича.

А. С.: Больших празднований дома по пово­ду дней рождения кого бы то ни было не устраивалось. В 1928 году, когда мне исполни­лось семь лет, Сталин пришел с работы домой в день моего рождения и сказал: «Есть книга «Робинзон Крузо», написал её Даниэль Дефо. Там говорится, как человек после кораблекру­шения попал на необитаемый остров и жил один. Он был сильным, не пал духом, многому сам научился, потом научил другого. А если бы он пал духом, распустил нюни, то погиб бы». И подарил мне эту книгу. В 1929 и 1930 году он подарил мне деревянный письменный прибор и книгу Киплинга «Маугли». Рассказал при этом, как мальчик попал в лес к животным, и они стали его друзьями. Добавил: «Друзья могут быть разные. Если ты их любишь и уважа­ешь, то они тебе всегда помогут, защитят. Если у тебя нет друзей, ты никого не любишь, и тебя никто не любит, то ты погибнешь в трудную минуту». В 1933 году он мне на день рождения подарил портативный патефон с пластинка­ми. Это были записи классики, русская народная музыка, арии из оперетты «Граф Люксембург», военные марши, музыка Вагнера, вальс «Благодарность цветов» на немецком, песни «На сопках Маньчжурии», «Варяг».

Е. Г.: Он сам покупал эти пластинки специаль­но Вам в подарок?

А. С.: Этого я не знаю. Патефон и пластинки были уложены в чемоданчик, который и сейчас у меня цел, как и патефон.

В 1930 году Васин и мой день рождения справляли в городе. Нам с Василием дни рождения от­мечали в один день: как правило, 24 марта, в день рождения Васи. Надежда Сергеевна где-то за год до этого пригласила заниматься с нами Алек­сандра Фёдоровича Лушина, он закончил биоло­гический факультет университета, но очень лю­бил театр и прекрасно рисовал. Потом окончил академию художеств и более 30 лет работал глав­ным художником театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, стал заслуженным деятелем искусств, народным художником. Он нам объяснил, как сделать театр теней. Теневой театр устроили так: соорудили экран из кальки, вырезали фигурки — персонажей сказки Пуш­кина «О попе и работнике его Балде». Василий был хороший рукодел, нам удалось все фигурки изготовить. И в наш день рождения мы осущест­вили эту постановку.