Из Курска в Рим. Воспоминания - Виктор Иванович Барятинский

Корнилов велел держать на сомнительный пароход. Так как ход на «Владимире» был лучше, то мы заметно с ним сближались. Пароход же, не поднимавший флага, начал менять курсы, то к Анатолийскому берегу, то опять в море; мы удостоверились, что это было судно неприятельское: ясно были видны турецкие мундиры и фески.

Наконец мы уже подошли на пушечный выстрел к его траверсу[386] с правой стороны. Адмирал велел выстрелить холостым зарядом, чтобы заставить его показать свой флаг. Турок все—таки не поднимал его; тогда мы пустили ядро перед носом парохода. В этот же момент он поднял на кормовом флагштоке турецкий военный флаг и единовременно дал залп из орудий правого борта. У него кормовых и баковых орудий вращающихся не было, а всего было десять пушек.

Ядра перелетали все через «Владимир», ни одно не попало. Тут, в первый раз в жизни, я был под сильным огнем орудий и услышал визг и грохот ядер летавших над головою и кругом. Мы немедленно отвечали, и завязался (около 9½ час.) жаркий и упорный бой.

Турецкий пароход был слабее «Владимира» не столько числом, сколько калибром орудий.

Был виден на верхнем мостике всё время командир, управлявший движениями своего судна. Турок стрелял очень быстро и давал залп за залпом. Стрельба его делалась более и более меткою.

В течение первого часа сражения мы вдруг увидали, что флаг его спускается; тогда, думая, что он сдается, я прокричал «ура»; все последовали моему примеру, и было приказано прекратить пальбу. Но мгновенно взвился опять турецкий флаг[387] и опять залп. Во избежание потери в людях, Корнилов велел идти в кильватер[388] неприятеля, так что из баковых орудий мы могли посылать ему продольные выстрелы; но он тут очень ловко управлялся: каждый раз как он видел, что орудие у нас было готово, он приводил влево или вправо и давал залп; только что наше орудие стреляло, он ложился опять на прежний курс, который держал к Анатолийскому берегу, надеясь от нас уйти. Мы причиняли ему большие повреждения, рангоут у него уже был весь избит, и он весьма храбро защищался. Я видел момент, когда турецкий командир, стоявший на мостике, был снесен ядром с него и более не показывался.

Наконец, желая покончить с ним, мы подошли параллельно к нему на картечный выстрел, и открылся с обеих сторон ожесточенный огонь картечью и ядрами. Можно было ясно видеть, что происходило на палубе у турок. Они сделали из судовых коек вроде бруствера для защиты людей и стреляли из—за них, также из ружей. Люди учащенно заряжали и палили; между ними выдавался высокий мужчина в зеленой чалме, и видно было, как он их поощрял и одушевлял; это был, как потом узнали, мулла. Разрушение на неприятельском пароходе было ужасное; видно было, как люди падали и как сметало нашими снарядами разные части и принадлежности судна и рангоута[389].

Но неприятельская картечь осыпала и нас. Адмирал стоял с левой стороны с командиром Бутаковым на кожухе[390] и следил за движением неприятеля. На правом кожухе[391] стоял Железнов с трубою в руке, я был у бакового бомбового орудия, которое, вместе с «Владимирскими» офицерами, наводил на турецкий пароход, как вдруг, оборачиваясь, вижу на правом кожухе нашего парохода офицера падающего.

Я узнал Железнова и, предупредив стоявшего тут офицера, побежал изо всех сил, чтобы удержать его, опасаясь, что он упадет в море с кожуха. Лечу по палубе, и у самого трапа, ведущего на мостик, перед моими ногами, падает матрос, так что я через него перескочил и увидел на его лбу большую красную дыру — картечь повалила его на месте. Я взбежал по трапу и успел схватить лежащего Железнова правой рукой за ногу, а левой за волосы, в самый момент, когда он мог покатиться за борт. Никто, кроме меня, до тех пор не видел его, все взоры были устремлены за левую сторону, по направлению к неприятелю. Опрокинутый барказ на кожухе, выкрашенный белою краскою, был весь в больших красных пятнах от крови. Я крикнул матросам, стоявшим внизу, чтобы мне помогли, и двое живо вскочили.

В эту минуту адмирал Корнилов, увидев происшедшее, бросился в мою сторону и выговорил: «Бедный, бедный Железнов!» (Он его очень любил и считал его весьма способным и исполнительным офицером.) Он велел мне отнести его в каюту, узнать, что скажет доктор и прийти его известить. Два матроса подняли его, один за плечи, другой за ноги и понесли. Железнов еще дышал, и у него были судороги; видна была зияющая большая рана в горле; можно было предвидеть, что надежды оставалось мало. Матросы поторопились и понесли головой вперед, так что пришлось бы нести по крутому трапу головою вниз; я успел еще велеть его поворотить. Отнесли его в каюту и положили на койку; доктор пришел и, посмотрев рану, сейчас сказал: «кончено!». Железнов еще метался, но всё слабее и слабее. Я пошел наверх и доложил адмиралу; он прослезился. Но пальба продолжалась ожесточенная и, во избежание лишней потери в людях, мы опять пошли в кильватер. Вскоре после того у неприятеля был сильно поврежден руль; он не мог более править и спустил флаг.

Бой продолжался более 3—х часов; надобно отдать справедливость турку: он показал большое мужество и стойкость и пал с честью. Оба парохода остановились. На «Владимире» спустили катер, и послан был на турецкий пароход лейтенант Ильинский с несколькими вооруженными матросами, чтобы принять его. Пароход был совсем близко, и мы видели, как турки сидели преспокойно и курили трубки. Сдача произошла в наших глазах. Ильинский возвратился с турецкими офицерами, муллою, машинистом—англичанином, и потом послали барказ и забрали команду.

Ильинский нам рассказывал, в каком ужасном виде он застал неприятельский пароход: на палубе лежали еще обезображенные трупы, в каютах разрушение страшное, везде оторванные члены; переборки кают, разбитые нашими ядрами и бомбами, были обрызганы кровью и мозгами человеческими. Пленный пароход поступил под команду лейтенанта Попандопуло[392], старшего на «Владимире» офицера, которому дали из команды «Владимира» достаточное число матросов. Мы узнали, что взятый пароход был 10—ти пушечный фрегат «Перваз—Бахри», шедший в Синоп. Капитан, из черкесов, убит. Три или четыре офицера были также убиты и значительная часть команды. Раненых было много.

Был первый час. На «Владимире» повар готовил, как в обыкновенное время, обед, который поспел как