Анастасия Готовцева - Рылеев

Думается, не последнюю роль в этой истории сыграли представления обоих друзей об «обязанностях дружбы» — тем более что речь шла об отношениях, возникших в кадетском корпусе.

Конечно же кадетская жизнь Рылеева не исчерпывалась постоянными муштрой, учебой у плохих преподавателей, телесными наказаниями и даже дружбой с однокашниками. «Дух литературный», о котором писал в мемуарах Булгарин, очевидно, не выветрился и к середине 1810-х годов.

Впоследствии, когда Рылеев уже будет казнен — и тем приобретет всероссийскую известность, — его юношеские стихи станут легендой 1-го кадетского корпуса. Николай Лесков, художественно переосмыслив воспоминания одного из воспитанников корпуса середины 1820-х годов, писал в очерке «Кадетский малолеток в старости»: «Преимущественно мы дорожили стихами своего однокашника, К. Ф. Рылеева, с музой которого ничья муза в корпусе состязаться не смела. Мы списывали все рылеевские стихотворения и хранили их как сокровище. Начальство это преследовало и если у кого находило стихи Рылеева, то такого преступника драли с усиленной жестокостью»{249}.

Некоторые произведения Рылеева, созданные в корпусе, дошли до нас, но большая их часть утеряна. При знакомстве с сохранившимися ранними рылеевскими текстами выясняется, что на самом деле ничего необычного в этих стихах не было:

Шуми, греми, незвучна лираЕще неопытна певца,Да возглашу в пределах мираКончину пирогов творца[3]…

Да ведает о том вселенна,Как Бог преступников казнитИ как он Росса, сына верна,От бед ужаснейших хранит…

Дрожит, немеет Галлов вождьИ думы спасться напрягает;Но сей герой как снег, как дождь,Как вихрь, как молния палящаВрагов отечества казнит!И вот ужасно цепь звенящяС Москвы раздробленна летит!..

Прощай, любезная пастушка,Прощай, единственна любовь!..{251}

Патриотический подъем времени Отечественной войны и Заграничных походов, «любезная пастушка» и корпусные служители — темы первых рылеевских стихов не дают возможности увидеть в нем будущего профессионального литератора и журналиста. Они были вполне традиционной формой проведения кадетского досуга. Это подтверждается, кстати, надписями на дошедших до нас ранних рылеевских автографах, сделанными кем-то из его приятелей-кадетов — уже после выпуска самого Рылеева в армию:

Когда стихи сии Рылеева читаю,То точно как его… я будто лобызаюИ даже внемлю.Сии стихи писал Рылеев, мой приятель,Теперь да защитит его в войне создатель.Хвала тебе, о мой любезный друг Рылеев,Поэт и сын ты истинно Ареев…{252}

Очевидно, что и сам Рылеев ни в годы учебы в корпусе, ни после его окончания серьезно к этим стихам не относился — и никогда их не издавал. Сам автор «Кулакиады» таким видит итог своего кадетского творчества:

Сколько, сколько я бумагиНа веку перемаралИ в ниитственной отвагеСколько вздору написал!{253}

Конечно, начало XIX века, предвоенные годы — не лучшее время в истории 1-го кадетского корпуса. Очевидно, что Рылеев как поэт и вольнолюбец сформировался уже после окончания этого учебного заведения. Но нельзя не признать и того очевидного факта, что начало этому формированию было положено именно в корпусе. Из раздумий юного поэта о собственном месте в мире, патриотизме, героизме, из попыток противостоять жестоким корпусным нравам впоследствии выросло его представление о себе как действующем лице российской истории.

«Он заменил мне умершего родителя»

Рылеев был выпущен из корпуса 10 февраля 1814 года, через 12 лет после поступления в это учебное заведение. Естественно, событие это для него было радостным. Случайно уцелевшая корпусная тетрадка хранит следы этой радости: «Генварь 1814. Наконец настала та минута, приближения коей я ждал с таким нетерпением. Минута выпуска моего из корпуса». На второй половине листа юный выпускник пробует подписываться по-взрослому: несколько раз повторена запись «артиллерии прапорщик Рылеев»{254}.

Согласно «Высочайшим приказам о чинах военных», артиллерийский прапорщик Рылеев был определен в 1 -ю конно-артиллерийскую роту 1-й резервной артиллерийской бригады. Рота в тот момент воевала во Франции в составе отдельного отряда под командованием генерала Александра Чернышева. В феврале—марте 1814 года, в самом конце войны, она принимала участие в боях за французские города Лаон (правильно — Лан), Суассон, Реймс и Сен-Дизье.

Первая же страница боевой биографии Рылеева настораживает исследователя. Принято считать, что сразу из корпуса он попал на войну Один из его сослуживцев утверждал в мемуарах, что после выпуска юный прапорщик отправился «прямо за границу, к батарее, которая в то время находилась в авангарде графа Чернышева, противу французских войск»: «Рылеев был несколько раз в сражениях, но особых отличий в делах не имел случая оказать». Исследователи дополнили и расцветили этот фрагмент мемуаров: «В эти трудные февральские дни и принял Рылеев боевое крещение: вместе со своей батареей он то преследовал французов, то отступал по грязным зимним дорогам. Случалось, на быстром марше при каком-нибудь маневре или при отступлении русские, австрийские и прусские части перемешивались, сминали друг друга, начинались толкотня и ругань, фуры и орудия опрокидывались, дело доходило чуть ли не до драки»{255}.

Между тем в воевавшую во Франции роту прапорщик так и не попал — и, соответственно, в боевых действиях не участвовал. Сразу после выпуска из корпуса он отправился в Дрезден, столицу оккупированной союзными войсками Саксонии. Уже 28 февраля он сообщил матери о приезде в этот город. Однако и в Саксонии прапорщик надолго не задержался: согласно послужному списку, из Дрездена он проследовал в Швейцарию, куда прибыл 4 марта 1814 года{256}. 25 марта он выехал из Швейцарии в «свое Отечество», то есть обратно в Россию, о чем написал в очерке «Рейнский водопад»: «Утро было прекрасное; солнце светило во всём своем величестве. Силу падения воды невозможно ни с чем сравнить! Пенящиеся волны с порывом рвутся между скал и, низвергаясь с крутизны утеса, — дробятся, образуя над поверхностию воды густое и блестящее облако пыли, съединяются, делятся вновь, вновь совокупляются и воспринимают дальнейшее свое течение»{257}. Однако летом 1814 года Рылеев опять оказался в Саксонии.