Ё-моё! - Гарри Яковлевич Бардин

— Если ты хочешь, чтобы мы записали аранжированного Чайковского, то партитура должна быть талантливой. Чайковского я люблю и корежить его не позволю себе.

Я ему возразил, что Чайковского люблю не меньше, и предложил посмотреть привезенную с собой партитуру.

Ноты я не читаю. Но был уверен, что Сергей Анашкин меня не подведет.

Спиваков внимательно просмотрел партитуру и подвел итог:

— Да, это — талантливо. Будем писать!

Более того, он назначил дату записи. Пятое и шестое июня. Писать предстояло целый час музыки.

А в это время

Я уже нарисовал рабочую раскадровку фильма. Привлек к работе талантливого художника Кирилла Челушкина, известного мне по замечательным иллюст­рациям. Но, так как Кирилл никогда не работал в анимации, провести всю картину было поручено моему другу и соратнику Аркадию Мелик-Саркисяну.

Стало ясно, что подготовительный период окажется долгим. Требовалось изготовить около четырехсот кукол. Главная фишка заключалась в том, что все птицы должны быть покрыты перьями, и только один из них обязан быть гол как сокол, то есть чисто пластилиновый, потому и гадкий.

Возникла проблема, где искать перья.

В моем любимом клубе «Эльдар» проходило какое-то мероприятие. Ко мне подошла миловидная женщина, представилась моей поклонницей, познакомила с мужем — Андреем Разбродиным. Первое, что сказал Андрей:

— Гарри Яковлевич! Чем я могу вам помочь?

— А чем вы занимаетесь, Андрей?

— Моя фирма является поставщиком пуха и пера для компании «Рибок».

Ну как после этого не верить в чудо?

Я подробно рассказал Андрею, какие перья мне нужны.

Требовались только белые перья, которые мы бы потом покрасили в нужный цвет. Размер предполагался самый разный: 1,5–2 сантиметра, 2,5–3 сантиметра, 3,5–4 сантиметра, 4,5–5 сантиметров и так далее. Андрей записал все размеры и адрес моей студии.

Через две недели возле студии остановился микроавтобус. Из него выгрузили восемь пластиковых мешков. На каждом мешке наклеены бумажки, где были написаны размеры отсортированных перьев…

Андрей Разбродин указан в титрах фильма «Гадкий утенок», где ему выражена благодарность за поддержку. Когда я пишу эти строки, я вновь его благодарю.

На студии он получил почетное звание: его называли Главпух. Благодаря Главпуху работа закипела. Конструкции были изготовлены, на них накладывалось пенопластовое «тело», а уже на пенопласт крепились перья. Перья предварительно красились и с внутренней стороны укреплялись фольгой.

Почему фольгой? Потому что перо должно быть управляемым. Если перо согнет аниматор, оно должно держать форму и не разгибаться до тех пор, пока аниматор этого не захочет. Такая дотошность изготовления кукол потребовала два года подготовительного периода.

Параллельно с этим готовились декорации будущего фильма.

Между прочим

Фильм «Чуча-3» начал свое турне по разным фестивалям мира. Сначала в Москве я был награжден четвертой «Никой», а потом картина ездила сама по себе, или я представлял ее в разных странах. Иногда отказывался, потому что мое присутствие было необходимо здесь, в столице, чтобы не отвлекаться от работы над «Гадким утенком».

Однажды мне позвонили из оргкомитета московского кинофестиваля «Сказка» и попросили фильм «Чуча-3» для показа в рамках конкурсной программы. Фильм я предоставил. Потом тишина. Где проходил показ, мне не сообщили. Как принимали картину, я не знал. Что решило жюри, мне было неведомо. Пом­ню, что фильм привезли и вернули. Где-то через неделю на студию позвонили. Голос был незнаком и грубоват:

— Мне нужен Бардин.

— Я вас слушаю.

— Ну че, вы будете забирать свой приз?

— Какой приз?

— Да у нас в кинотеатре проходил фестиваль «Сказка». Вас наградили главным призом.

— А вы кто?

— Я уборщица. Нашла ваш приз в мусоре и вот звоню вам. Приезжайте и забирайте.

Я приехал в указанный кинотеатр и принял большой хрустальный ключ из рук этой доброй уборщицы.

Кто-нибудь может мне бросить упрек в моей недемократичности? Думаю, что нет.

Я принимал «Золотую пальмовую ветвь» из рук Клаудии Кардинале, а также из рук простой уборщицы московского кинотеатра я принял гран-при.

Моя покойная теща больше всего боялась, что я когда-нибудь зазнаюсь. Этого не произошло. Не зазнался. Спите спокойно, дорогая Либа Григорьевна!

Запись музыки

Близилось пятое июня — день, назначенный Владимиром Спиваковым для записи в Доме музыки. Он прилетел четвертого июня из Парижа, позвонил мне и подтвердил завтрашнюю встречу.

Я ночь почти не спал. Для меня всегда запись музыки — явление ответственное и тревожное.

Утром заранее приехал в Дом музыки. Володя, как потом выяснилось, до трех часов ночи изучал партитуру предстоящей записи.

Оркестранты, не торопясь, рассаживались по своим местам. Они предполагали, что маэстро не сразу будет записывать, а начнет с репетиции.

Но вот вошел бодрый и энергичный Владимир Спиваков. Взял в руку микрофон и своим бархатным баритоном поведал:

— Так как у нас фильм про птичий двор, позволю себе рассказать вполне птичий анекдот. Выходит утром мужик во двор, чтобы покормить живность. И видит, как петух топчет курицу. Но, заметив еду, соскочил с курицы и начал клевать зерно. На что мужик, покачав головой, говорит: «Не дай мне бог так оголодать!»

И Володя, не дав отсмеяться оркестрантам, добавил: «Начинаем с первой цифры!»

Зазвучали первые такты. Мы записывали номер за номером. Перед каждым номером я обращался к оркестру, рассказывая музыкантам о том, что будет происходить в фильме под эту музыку. Я добивался того, чтобы они играли не столько ноты, а судьбу.

Когда инспектор оркестра, по закону профсоюзов, попросил Спивакова сделать перерыв, Володя обратился ко мне:

— Гаррик, зайди.

Я зашел. И Володя, такой уверенный и победительный, вдруг говорит:

— Ты скажи, только честно, тебе все нравится? Если что, мы можем переписать!

Вы помните? Именно так говорил Юлий Ким.

Они для меня — живые примеры служения своему делу. Только так, бескомпромиссно стремиться к гармонии, к совершенству. Не щадя себя, добиваться высокого результата, забыв о старых своих заслугах.

Каждый раз, как с чистого листа! Этот абзац я написал для молодых, только вступающих в мир, который называется «творчество». Учитесь, ребята!

Уложились в один день

Запись продолжили после перерыва. Оркестр был в хорошей форме. Владимир Спиваков решил все записать за один день. Так и произошло.

Записывается последний номер. Кода всего фильма. Самая эмоциональная. Напомню тем, кто видел фильм.

Я ввел в сюжет не объемный, а плоский персонаж — душу Гадкого утенка. Душа на протяжении всего фильма страдала от обид, пыталась быть понятой окружающими, но без толку. И вот в финале душа побуждает Гадкого утенка, уже превратившегося