Америка выходит на мировую арену. Воспоминания президента - Теодор Рузвельт

class="p1">Федеральная администрация быстро обсудила этот вопрос с властями Калифорнии, и я вступил с ними в личный контакт. По моей просьбе ко мне пришли мэр Сан-Франциско и другие лидеры движения. Я объяснил, что обязанность национального правительства состоит в том, чтобы, во-первых, удовлетворять каждое разумное желание и каждую реальную потребность народа Калифорнии или любого другого штата в отношениях с народом иностранной державы; и, во-вторых, самому правительству исключительно и в полной мере осуществлять право на то, как иметь дело с этой иностранной державой.

Поскольку в последнем средстве, – включая последнее из всех средств, войну, – сделка по необходимости должна была заключаться между иностранной державой и национальным правительством, было невозможно допустить, чтобы в таком вопросе можно было ссылаться на доктрину государственного суверенитета. Как только законодательные или иные действия в каком-либо штате затрагивают иностранную нацию, тогда дело становится делом всей нации, и государство должно иметь дело с иностранной державой исключительно через нацию.

Я объяснил, что я полностью сочувствую народу Калифорнии в вопросе массовой иммиграции японцев; но, конечно, я хотел бы достичь поставленной ими цели таким образом, который был бы наиболее вежливым и наиболее приятным для чувств японцев; что в отношениях между двумя народами должна быть взаимная справедливость, и что со стороны газет и общественных деятелей было недопустимым использовать оскорбительные выражения; и что такие действия, которые были предложены в отношении школ, могут иметь только плохие последствия и никоим образом не достигнут цели, которую имели в виду калифорнийцы.

Я также объяснил, что буду использовать все ресурсы национального правительства для защиты японцев в их правах и буду рассчитывать на то, что власти штата поддержат меня в таких действиях.

Короче говоря, я настаивал на двух моментах (1), что вопросами такого международного значения должна заниматься нация, а не отдельные штаты, и обращаться с иностранными государствами со всей вежливостью и уважением; и (2) чтобы нация немедленно предприняла действия, которые отвечали бы потребностям Калифорнии.

Я одновременно утверждал силу нации и предлагал средство для удовлетворения потребностей государства. Это единственно правильный курс. Наихудший возможный курс в таком случае – не настаивать на праве нации, не предлагать никаких действий со стороны нации для исправления того, что неправильно, и все же пытаться убедить государство не делать то, что оно имеет право делать, когда не предлагается другая альтернатива.

После долгих обсуждений мы пришли к вполне удовлетворительному выводу. Отвратительное школьное законодательство было отменено, и я добился соглашения с Японией, в соответствии с которым японцы сами препятствовали любой иммиграции в нашу страну своих трудящихся, при этом четко понималось, что, если произойдет такая эмиграция, Соединенные Штаты немедленно примут закон против нее. Конечно, было лучше, чтобы японцы остановили свой собственный народ, а не то, чтобы нам пришлось их останавливать; но нам было необходимо сохранить наше право на запрет эмиграции в резерве.

* * *

К сожалению, после того, как я покинул свой пост, в отношении Японии проводилась самая ошибочная и опрометчивая политика, сочетающая раздражение и неэффективность, кульминацией которой стал договор, по которому мы отказались от этого важного и необходимого права.

В оправдание утверждалось, что договор предусматривал его отмену; но, конечно, лучше иметь договор, в соответствии с которым сохраняется право осуществлять необходимое право, а не договор, составленный таким образом, что приходится прибегать к крайнему шагу отмены, если когда-либо возникнет необходимость осуществлять право, о котором идет речь.

Договоренность, которую мы заключили, сработала превосходно и полностью достигла своей цели. Немалая часть нашего успеха была обусловлена тем фактом, что нам удалось внушить японцам, что мы искренне уважаем их, и хотим относиться к ним с величайшим уважением. Я не могу выразить свое возмущение и отвращение к безрассудным публичным писателям и ораторам, которые с грубой и вульгарной наглостью оскорбляют японский народ и тем самым причиняют величайшее зло не только Японии, но и своей собственной стране.

Такое поведение представляет собой крайнюю глупость. Японцы – одна из великих наций мира, имеющая право стоять и стоящая на позиции полного равенства с любой нацией Европы или Америки. Я испытываю к ним самое искреннее восхищение. Они могут многому нас научить. Их цивилизация в некоторых отношениях выше нашей. Но крайне нежелательно, чтобы японцы и американцы пытались жить вместе; любая такая попытка наверняка приведет к катастрофическим последствиям, и дальновидные государственные деятели обеих стран должны объединиться, чтобы предотвратить это.

Но, повторяю, это не потому, что одна нация уступает другой; это потому, что они разные. Два народа представляют две цивилизации, которые, хотя во многих отношениях одинаково высоки, настолько различны в своей истории, что бесполезно ожидать, что через одно или два поколения преодолеют это различие. Одна цивилизация так же стара, как и другая; и ни в одном случае линия культурного происхождения не совпадает с линией этнического происхождения.

Несомненно, предки подавляющего большинства как современных американцев, так и современных японцев были варварами в далеком прошлом, в котором имели начало истоки культурных народов, от которых американцы и японцы сегодня по отдельности ведут свою цивилизацию. Но линии развития этих двух цивилизаций, Восточной и Западной, были разделены за тысячи лет до христианской эры; с того древнего времени, когда аккадские предшественники халдейских семитов господствовали в Месопотамии.

Попытка смешать вместе две такие расходящиеся линии культурного развития, была бы чревата опасностью; и это, повторяю, потому, что оба народа разные, а не потому, что один уступает другому. Мудрые государственные деятели, глядя в будущее, в настоящее время будут стремиться удержать две нации от массовых контактов и смешения именно потому, что они хотят поддерживать друг с другом отношения постоянной доброй воли и дружбы.

* * *

Как во внешних, так и во внутренних делах политика, проводимая во время моей администрации, была простой. В международных делах принцип, от которого мы никогда не отклонялись, заключался в том, чтобы нация вела себя по отношению к другим нациям именно так, как ведет себя сильный, благородный и честный человек по отношению к своим собратьям. Не существует такого понятия, как международное право, в том смысле, в котором существует муниципальное право или закон внутри страны. В стране всегда есть судья и полицейский, который стоит за спиной судьи. Вся система права зависит, во-первых, от того факта, что есть судья, компетентный выносить решение, и, во-вторых, от того факта, что есть какой-то компетентный сотрудник, обязанностью которого является исполнение этого решения, при необходимости с применением силы.

В международном праве нет судьи, если заинтересованные стороны не договорятся о его назначении; и нет полицейского, который выполнял бы приказы