История ростовского летчика. Домой сквозь годы - Константин Владимирович Ярошенко

самолете, но и о технической, финансовой и любой другой необходимой помощи. Я могу привести огромное количество примеров взаимовыручки и понимания между летчиками, особенно в небезопасных африканских странах.

А тут – не могу?.. Меня его отказ разозлил. Я не стал дальше унижаться и просить. Попрощался – и все. Этим же днем позвонил Пэдди Маккею и высказал ему все, что я думаю о нем, о его друге и партнере, а также о том, в каком положении я благодаря их действиям оказался.

И кстати, пока я общался со Скоттом, я один раз повернулся в сторону Набиля и заметил, что он с кем-то разговаривает по телефону. А когда Джеймсу Скотту вынесли его бутерброды, и он ушел, Набиль стал мягко уговаривать меня, чтобы я больше никуда не ходил, а он разрешит все мои проблемы. Он попросил меня сейчас не улетать, подождать еще пару дней, потому что могущественный Фомба Серлиф уже в курсе, а если я улечу, то подставлю Набиля, так как он уже рассказал обо мне и о проблемах с Ан-12 этому самому Серлифу. И дальше – все в таком же роде. Я понимал, что происходит что-то, чем я не могу руководить и о чем я не догадываюсь.

На следующий день, 21 мая 2010 года, Набиль Хадж позвонил и сказал, что поговорил с боссом, то есть с Фомбой Серлифом, и он пообещал решить проблему с самолетом. Я, понимая, какой Набиль дилетант в авиации, не очень-то и поверил, что он и тем более его босс что-либо решат.

По-моему, в этот день администрация отеля попросила меня переехать в другой номер, и причины, на которые они ссылались, я не помню. Меня переселили со второго на третий этаж, в номер с зарешеченными окнами, выходящими во двор отеля. Ранее окна выходили на стоянку и выезд из отеля.

Последующие дни я все время сидел в номере. Иногда спускался в ресторан с ноутбуком (в ресторане был быстрый интернет). Вместе с «охраной» мы пару раз ходили в магазин напротив отеля, где я покупал воду, еду и сигареты.

Мне много звонили по рабочим вопросам. Я связался с моими людьми в Конакри и получил заверения, что либерийскому самолету будет дана гвинейская регистрация и разрешение для технического перелета в Ростов-на-Дону или в Таганрог на авиаремонтный завод.

Нужно было решать неотложные запланированные дела. У меня были назначены важные встречи в Гвинее, связанные с моим самолетом Ан-12, стоящим в Конакри. Нужно было произвести некоторые оплаты. Я сообщил тем, кто меня ожидал, что задержусь еще на пару дней. При этом денег, предназначенных для оплаты продления в АНТК имени Антонова и проведения работ, у меня уже не хватало. Я позвонил жене и сказал, чтобы она отправила моему человеку в Конакри небольшую сумму денег.

Набиль Хадж звонил и приезжал каждый день, интересовался, как я и нужно ли мне что-нибудь. В общем, успокаивал как мог.

Так прошла неделя. Набиль Хадж кормил меня обещаниями, «охранники» не давали ступить и шага, Фомба Серлиф, который должен был решить все вопросы, был постоянно чем-то занят и на горизонте не появлялся.

Я ничего не отвечал Набилю. Доказывать ему что-либо было бесполезно и не в моем положении. Я лишь сказал ему, что все нормально, и чтобы он за меня не переживал. Я устал от пустых разговоров. И вот однажды, по пути в отель, на одной из главных улиц я увидел офис Travel Agency. В Африке эти агентства продают авиабилеты. Ранее, когда меня в первые дни моего пребывания здесь Алекс и Джо катали по городу, я не видел никаких агентств. Я думаю, немного желающих найдется путешествовать в беднейшей стране мира с такой нестабильной обстановкой. Я запомнил дорогу от агентства до отеля.

Когда Набиль уехал, я пошел в ресторан, где обычно проводил время в интернете (в номере интернет работал гораздо хуже). Заметил, что не вижу Джо или Алекса. Иногда их подменяли другие офицеры службы безопасности Либерии, с которыми я не был знаком. Этот вывод я сделал, когда ходил в ресторан и замечал, что за мной пристально смотрят неизвестные мне лица. Со мной был мой рюкзак с документами, деньгами, ноутбуком и телефонами. Я направился к выходу с территории отеля. При выходе охранник отеля, смотрящий за въездом и за стоянкой, предложил такси. Я поблагодарил и отказался.

Я спокойно вышел на улицу, прошел немного от отеля в сторону центра города и остановил машину. Поехал в агентство, которое видел, проезжая мимо. Это было небольшое помещение. За столом с компьютером сидел парень. Он поинтересовался, что мне нужно. Я сказал, что мне нужно вылететь ближайшим рейсом до Бамако. У меня был обратный билет авиакомпании Air France из Бамако до Москвы через Париж. Мне стоило только заплатить около 100 евро за изменение даты вылета в любом офисе Air France, но эта компания не летала в Либерию и не имела офисов в Монровии.

Срок действия моего билета из Мали в Париж и далее в Москву подходил к концу. Копия билета имелась. Представитель агентства сообщил мне, что прямых рейсов в Бамако нет – только с несколькими пересадками. Я спросил, когда ближайший рейс на Европу. Он сообщил, что, возможно, дня через два-три. Но при любом варианте он мне сейчас помочь не может из-за сбоя в системе продажи билетов или из-за какого-то иного сбоя компьютера. Попросил приехать завтра. Я попросил его забронировать билет на ближайший рейс до Бамако. Он ответил, что билет с конечным пунктом в Бамако забронировать или купить невозможно, так как полеты в этом регионе производят небольшие перевозчики, и покупать билеты можно только непосредственно у них. Но он обещал мне помочь, сделав необходимые выписки по лучшим и недолгим стыковкам в транзитных аэропортах.

Я оставил ему свои паспортные данные и контактный телефон. Он дал мне координаты агентства и телефонный номер. После этого я отправился обратно в отель. По пути зашел в магазин, купил еды и сигарет. Войдя на территорию отеля, я увидел Набиля и Джо. Они о чем-то оживленно говорили.

Я спокойно шел к входу в отель, где они стояли. Повернувшись, Набиль увидел меня и спросил, где я был. Голос и глаза у него были растерянные. Этот момент входа в отель я очень хорошо запомнил. Еще подумал: что это он так переживает и нервничает? Набиль увидел перекинутый через одно плечо рюкзак и спросил, зачем он мне. Я тогда не понимал реальную причину их